Многие известные юристы, выступавшие в конце июня в Санкт-Петербурге на конференции «Мониторинг законодательства и правоприменительной практики», присоединились к мнению министра юстиции Александра Коновалова о том, что «громоздкий процесс законотворчества оторван от немедленной реакции на выявленные недостатки в законодательстве и правоприменении». На самом деле, по данным сайта Госдумы за 2009 г. в России начали действовать 385 федеральных законов (ФЗ) и 9 федеральных конституционных законов (ФКЗ) из 1130 поступивших туда законопроектов, а в регионах было зарегистрировано 63 000 нормативных актов.
В России постоянно умножается количество новых законодательных актов. Большинство из них вносят поправки в уже существующие и действующие законы и кодексы. Так, законодатель изменяет правовое поле, тем самым часто затрудняя действие субъектов правоотношений.
Приговор по делу Самодурова — Ерофеева вызвал такую волну возмущения с одной стороны и ликования с другой, что сразу становится очевидным: ни та ни другая представления не имеют о том, как в общем случае — без камер и знаменитостей — осуществляется уголовное правосудие в России. Все полагают, что без политического заказа, без взяток и пиара российский суд невиновных оправдывает, а виновных приговаривает.
На самом деле ситуация намного комичнее — или, если угодно, трагичнее. Господа Самодуров и Ерофеев после всех боданий и флешмобов получили от суда ровно тот приговор, который получили бы при прочих равных на их месте рядовые, совершенно не известные никому и«не знаковые» люди. В случае, скажем, если бы их сосед пошел в прокуратуру с заявлением, что его религиозные чувства оскорбляют граффити на их заборе. При условии, разумеется, что у прокурора как раз не хватало«палки» в квартале по возбужденным делам, взыграло желание отличиться по модной 282-й статье или просто зуб в этот день болел.
Год назад, 29 июня 2008 г., президент России подписал закон (141-ФЗ), внесший ряд поправок в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство. Эти поправки привели к появлению в России нового правового института — досудебного соглашения о сотрудничестве. Суть досудебного соглашения состоит в том, что подследственный признает свою вину, выдает сообщников и помогает в раскрытии других преступлений. Закон гарантирует, что такое сотрудничество вдвое сокращает его наказание. Институт проблем правоприменения отследил годичную историю его применения и попробовал разобраться, как в России срабатывают законодательные новации.
Одна из предполагаемых мер в рамках обсуждающейся сейчас реформы милиции — применение опросов общественного мнения в ходе разработки реформы и для оценки удовлетворенности населения деятельностью милиции в дальнейшем. Звучит как будто неплохо: узнать мнение собственно людей о работе правоохранительных органов. Но есть проблема.
В России обсуждается необходимость реформы МВД. Как свидетельствует международный опыт, ключевыми темами для реформы такого рода всегда оказываются проблемы численности силовых структур и объемов их финансирования: небольшие, но хорошо обеспеченные материальными средствами силовые структуры, судя по всему, являются наилучшим вариантом.
Подходит ли этот рецепт для постсоциалистических стран? Для того чтобы определить, какой путь реформирования является оптимальным в данном регионе, следует обратиться к опыту аналогичных стран, которые уже проводили такие реформы. Институт проблем правоприменения проанализировал опыт постсоциалистических стран с точки зрения соотношения относительной численности (на 100000 жителей) силовиков, их удельного (на одного сотрудника) финансирования, с одной стороны, и качества бизнес-среды и уровня правовой защиты населения — с другой.
Фактически, дети-сироты живут во многих учреждениях в условиях лишения свободы. Они полностью зависят от так называемого «опекуна» — директора учреждения. И если повезло, и он порядочный и не очерствевший человек, то это одно. А если не повезло — то другое.
Это цитата из блога психолога, много лет работающего с этими детьми и знающего ситуацию не то, что изнутри — вглубь. А вот сделанное тем же психологомописание, как система работает.
Лондонские ссыльные — уехавший Чичваркин и вернувшийся Гуцериев публично высказались по поводу своего конфликта с российскими правоохранительными органами, вынудившими их покинуть страну. Чичваркин поименно назвал членов «милицейской банды», отбиравших товар под предлогом оперативно-розыскных мероприятий. Гуцериев всячески избегал называть имена тех, кто координировал 72 уголовных дела против него. Ему теперь с ними жить и строить новый бизнес. А в отношении бывшего товарища по несчастью прощенный олигарх высказался оптимистично: мол, я решил вопрос — и Евгений решит.
Исторически сложилось так, что прокуратура в России по силе чуть ли не сильнее и выше суда. Размытое понятие "надзор за законностью" и в советское время и в современной России позволяют органам прокуратуры вмешиваться в деятельность любых структур, в том числе и суда. Отсюда, в 2002 г. было самое большое количество прокурорских работников по сравнению со всеми другими странами — 55 тысяч человек, на 100 тыс. жителей России приходиться 38,3 прокурора. По данным, на 2006 г. на 100 тыс. населения — 20 прокуроров.
Центр Европейский исследований в отчете рассказал об исследовании ИПП "Обвинительный уклон в уголовном праве: фактор прокурора"
