Вадим Волков о феномене рэкета, историческом контексте силового предпринимательства и вымогательстве.
Любая форма предпринимательства предполагает некоторые активы или некоторые ресурсы. Это могут быть некоторые товарные запасы, финансовые активы, недвижимость, даже информация. И это определяет типы предпринимательства. Но среди разных типов предпринимательства есть очень специфический, в котором основным ресурсом, основным активом выступает социально организованная сила или принуждение. Такое предпринимательство мы будем называть силовым.
Силовое предпринимательство — это использование организованной силы, навыков ее применения для конвертации этой силы в рыночные блага на постоянной основе. Каким же образом силовые предприниматели конвертируют этот ресурс в иные блага? Каким образом осуществляется силовое предпринимательство? Прежде всего, это продажа реальных или мнимых услуг, которые называются «охрана и безопасность». Это продажа такой услуги, как урегулирование конфликтов или гарантирование выполнения обязательств. Наконец, это другие разнообразные услуги, создающие мнимые или реальные преимущества для своих клиентов и требующие применения угроз, или реальной силы, или принуждения. В общем, все возможные способы коммерческого использования силы у нас попадают под термин «силовое предпринимательство».
Вообще-то силовое предпринимательство исторически являлось очень мощным двигателем истории. Есть известные работы, объясняющие подъем и расцвет Венецианской республики после Х века очень грамотным и стратегически и коммерчески выгодным использованием военного флота, который предоставлялся в качестве стратегической услуги Византии в обмен на льготы купцам в торговле с Византией. Таким образом, военные, предоставлявшие Византии мощный венецианский флот, обеспечивали ренту византийским же купцам, и, по мнению историка Фредерика Лэйна, именно эта охранная рента явилась причиной расцвета Венецианской республики. Вообще любая удаленная торговля в Средние века и даже после была очень рискованным предприятием. Везде, где есть риски для безопасности, требуются инстанции, организации, которые эту безопасность будут предоставлять. Диалектика, конечно, состоит в том, что те, кто предоставляет безопасность, являются и источником угроз. В Средние века особенно и в ранний современный период было огромное количество различных инстанций: это могли быть и сухопутные королевства, это могли быть и морские державы, это могли быть и рыцарские ордена, промышлявшие как охраной торговли, так, собственно, грабежом и нападением на тех, у кого этой охраны было недостаточно. Возникали коллективные ожидания и восприятия рисков, и торговый капитал был вынужден платить военным за охрану. То есть вообще-то силовое предпринимательство носило довольно большие исторические масштабы.
В нашей истории, если посмотреть, а мы меряем нашу государственную историю с приходом варягов, то есть Рюриковичей, которые по сути являлись охранным предприятием, не занимались непосредственно грабежом и попытались организовать производство и сбор определенных ресурсов на пространстве от Волхова до Днепра. Что это? Это меха, мед и рабы. И попытались наладить удаленную торговлю со Средиземноморьем, в том числе с Византией. Византия в то время была сверхдержавой, и все стремились торговать с ней. Но нужно было вывезти эти товары по Днепру, потом по Черному морю, а этот путь был полон опасностей. В принципе Рюриковичи — это было охранное предприятие, которое обеспечивало удаленную торговлю и, главное, поддерживало контрактные отношения с Византией. Когда византийцы разорвали эти контрактные отношения, то предположительно около 907 года Олег предпринял военный поход против Константинополя и, как известно, «…прибил свой щит к вратам Царьграда», что символизировало насильственное возобновление контрактных отношений. Вот вам функция силовых предпринимателей по обеспечению контрактных отношений и стабильности удаленной торговли. Как мы понимаем, из этого силового предпринимательства рождались и государства.
Здесь есть несколько интересных вопросов. Все-таки силовое предпринимательство — это вымогательство или продажа действительных услуг? Это мнимые или реальные блага? Это рэкет или это действительные институциональные услуги, без которых торговля не может существовать? Экономисты, конечно, скажут, что это вымогательство и непродуктивное изъятие услуг, но экономика априори предполагает, что экономический обмен происходит в условиях равной безопасности сторон. А равная безопасность сторон — это искусственные условия, неестественные условия. Это условие, которое должно создаваться некоторым равенством силового или военного потенциала сторон, потому что одна из базовых форм неравенства в человеческих обществах — это физическое неравенство. Если физическая сила социально организована, то это очень мощная сила, позволяющая осуществлять перераспределение благ. Так устроены человеческие общества, и как раз для достижения условия равной безопасности требуются вложения в эти условия. Эти вложения и являются обратной данью или охранной рентой, то есть теми благами, которые зарабатывают силовые предприниматели, создающие более безопасные пространства для ведения экономического обмена.
Когда возникает и развивается силовое предпринимательство? Понятно, что для этого требуются специфические условия. Понятно, что должны быть созданы хорошо организованные и хорошо тренированные силовые структуры. Но прежде всего они должны быть автономными — автономны в принятии решения присваивать доход и устанавливать уровень этого дохода. Это может быть налог, это может быть дань, это может быть некоторая рента. Наконец, должны быть некоторые объективные условия в виде высокого уровня принимаемых рисков или высокого уровня недоверия сторон, для того чтобы требовалось подкрепить контрактные обязательства какими-то дополнительными гарантиями. Эти гарантии продают силовые предприниматели, например сицилийская мафия, которая стала развиваться с середины XIX века, с наступлением на Сицилии капитализма, в условиях слабого государства, которое не могло обеспечить право собственности в условиях высоких рисков после революционных потрясений 1848 года. По всей Европе на себя функции по обеспечению контрактных обязательств, может быть, более высокого доверия, защиты и охраны брали особые социальные организации, мафиозные семьи, которые структурировались по географическому принципу и брали некоторый налог за то, что «решали вопросы», помогали вернуть украденное имущество или просто охраняли торговлю. И сицилийская мафия тоже является на самом деле одним из известных примеров силового предпринимательства. Таким образом, силовое предпринимательство развивается и процветает в условиях слабого государства. Это очень важно. Как только государство слабеет, возникают различные частные и государственные структуры, которые начинают торговать и коммерциализировать различные услуги, например решение конфликтов, охрану, присваивать себе охранную ренту. Конечно, государства тоже занимаются силовым предпринимательством, но они это делают на международной арене, а внутри себя государство контролируется более жестко. И в демократических государствах в силу гражданского контроля они не могут произвольно назначать цену за свои охранные услуги, поэтому силовое предпринимательство перемещается в сферу международной экономики.
Самым известным для нас случаем расцвета силового предпринимательства являются 1990-е годы, когда российское государство было крайне слабым, не могло выполнять функции регулирования, налогообложения, арбитража и справедливости, охраны прав собственности, с одной стороны. С другой стороны, было много различных групп: ветераны локальных войн, в том числе Афганистана, спортсмены, этнические сообщества, криминальные сообщества, которые были хорошо организованы, владели навыками применения организованной силы и очень быстро встроились в различные рыночные ниши путем предложения реальных или фиктивных услуг. «Мы вас будем охранять — вы нам будете платить». И первая фаза развития российских рынков была стихийная, когда не государство, а именно частные структуры: могли быть охранные предприятия, созданные бывшими сотрудниками КГБ или милиции, ворами в законе, этническими диаспорами, спортсменами (мы знаем различные группировки: солнцевские, «Уралмаш», воровские на Дальнем Востоке). Надо сказать, что они занимались не конвенциональной преступностью: они не угоняли машины, не занимались квартирными кражами или грабежами. Они оказывали более системные услуги бизнесу за фиксированную плату. Сначала эта плата была мизерная — 100 или 200 долларов в месяц, но ко второй половине 1990-х годов они уже вводили своих аудиторов в компании, с которыми они работали, выясняли оборот и примерно 20–30% с оборота брали.
Другое дело, что предоставляли они опять же фиктивные или реальные услуги. Поскольку таких группировок было много, предпринимательские риски были очень высокие, спрос был объективный. Кроме того, уровень доверия, уровень информации на новых рынках был очень низкий. Это сейчас у нас есть базы данных, кредитные истории, репутации компании, и поэтому риски оппортунизма (то, что называлось «кидаловом» в 1990-е годы) сейчас гораздо ниже, поэтому не нужно иметь такую силовую структуру, которая бы делала пробивки всех контрагентов, то есть проверяла информацию о надежности партнеров. В 1990-х годах был крайний дефицит информации, крайняя асимметрия информации, и она как раз компенсировалась этими силовыми партнерами, которые получали за это деньги. Это и есть причина расцвета силового предпринимательства. Усиление государства в 2000-е годы есть причина его заката. Но тем не менее оно не исчезло полностью, а вместо силовых предпринимателей разношерстного происхождения — бандитского, воровского, ветеранского — пришли неформальные группы сотрудников правоохранительных органов. И эта сфера еще нуждается в наведении порядка.
Видео доступно на сайте "Постнаука", а также на Youtube
