В новой колонке экономист Дмитрий Скугаревский рассматривает выборность и назначение судей как поиск баланса между независимостью и ответственностью за свои решения.
Идущие сейчас перестановки на верхних этажах власти носят директивный характер, а общество и отрасль узнают о новых руководителях из сообщений информагентств. В такой ситуации вспоминаются классические дебаты о выборных и назначаемых должностях.
Что общего у дипломата, судьи и тренера? В этих профессиях существует две модели найма: карьерная и политическая (по заслугам). Можно десятилетиями двигаться по лестнице рангов от атташе до чрезвычайного и полномочного посла (или даже посланника). Или же стать послом, получив политическое назначение. Не все тренеры были спортсменами, и не все успешные спортсмены работают тренерами. В европейских странах судьи, как правило, следуют по карьерному пути, получая назначение после обучения в профессиональной школе судей и практики в аппаратах судов. Напротив, в некоторых штатах США судьями становятся именитые юристы, профессиональные достижения которых признаны сообществом.
Дуализм вышеназванных профессий справедлив для большинства государств. Но если наем дипломатов почти никогда не вызывает вопросов, то назначения судей достойны пристального внимания, ведь представители этой профессии напрямую влияют на развитие общества своими решениями. Консенсус общества и судебной власти по процедурам найма обеспечивает доверие к судебной системе и укрепление ее авторитета.
Часто приходится слышать от комментаторов, что введение выборности судей – это универсальное решение всех проблем, которые есть в российской судебной системе. Сторонники этого подхода считают, что радикальная прозрачность критериев найма – судьями становятся выигравшие местные выборы – заставит кандидатов внимательнее прислушиваться к мнению общества и учитывать местный контекст. Оппоненты идеи выборности говорят, что это очень дорогая система, а судья становится зависим от мнения общества, теряя свою беспристрастность. Появляется риск, что судья «попадет в плен» к местному сообществу.
Мы получаем дилемму: независимость или ответственность за свои решения. Можно ли разрешить этот спор о выборности объективным образом и нащупать баланс между двумя крайностями?
Идею выборности судей высказывают так часто, что создается впечатление, что это широко применяемая процедура. На самом деле использование этого института де-факто ограничено в США, где 90% судей выбираются. В других развитых странах такого практически нет. Поэтому в современном мире выборность судей скорее исключение, чем правило.
Попадает ли выборный судья в зависимость от мнения общества? В эмпирико-правовых исследованиях уже больше 10 лет ведется поиск так называемых электоральных выборных циклов. Идея проста: если выборность и оказывает какое-то влияние на беспристрастность судей, то разумно предположить, что такой эффект сильнее всего проявится с приближением даты (пере)выборов. Поэтому исследователи сравнивают жесткость наказаний, назначаемых судьями, в зависимости от того, сколько дней остается до переизбрания. Если связи не обнаруживается, то можно заключить, что Фемида слепа.
Как приближение выборов может влиять на принятие решений судьей? Дэвид Абрамс с соавторами в недавнем исследовании выделяют три механизма: желание показаться более жестким/гуманным перед своими избирателями, контекст принятого решения (например, большее внимание прессы к судье – кандидату на переизбрание) или человеческая обеспокоенность, связанная с риском потерять работу в случае проигрыша. Только первый из механизмов говорит нам что-то о пристрастности.
Чтобы отделить три эффекта друг от друга, исследователи изучили данные по всем судебным решениям по тяжким уголовным делам в Северной Каролине за 1998–2011 гг. В этом штате выборность судей совмещается с их обязательной ротацией: каждый январь и июль судья меняет район своей работы. Это позволяет сравнивать поведение судей, у которых скоро выборы, работающих в своем и чужом районе. При прочих равных судьи испытывают одинаковый стресс из-за риска проиграть и имеют одинаковый контекст принятого решения. Поэтому разница в жесткости назначаемых ими наказаний расскажет именно о пристрастности Фемиды перед лицом избирателей. Исследователи нашли, что судья назначает примерно на 10% более суровые наказания в преддверии выборов, но только если сейчас он или она работает в своем «домашнем» районе. В иных случаях усиления жесткости перед выборами не наблюдается.
Получается, что судьи в Северной Каролине действительно попадают в плен местного сообщества. Стоит ли ввиду такого вывода однозначно отказаться от идеи выборов – ведь они порождают пристрастность? Кристиан Диппель и Майкл Пойкер в своем исследовании электоральных циклов не ограничились одним штатом, а посмотрели на 10. Они с надежностью установили электоральные циклы только в одном штате – как раз в Северной Каролине. Оказалось, что сила пристрастности судьи в преддверии выборов зависит от конкурентности таких выборов. Если у судьи нет соперников на перевыборах, он или она не будет менять свое поведение, стараясь угодить избирателям. Именно в Северной Каролине выборы судей самые конкурентные, поэтому там и наблюдаются электоральные циклы.
Россия на первый взгляд далека от Северной Каролины: федеральные судьи назначаются президентом, а конкурентные выборы скорее исключение, чем правило. Но в СССР де-юре судьи избирались народом. Обеспечивало ли это независимость судебной власти? Скорее нет. Советский опыт показал, что формальные правила и процедуры, сколь угодно сложные, не могут гарантировать справедливых решений. Поэтому к идее выборности судей следует относиться скептически: это действительно дорогая процедура, которая в лучшем случае не поменяет положение дел, а в худшем сделает судей более пристрастными.
Автор — ассоциированный профессор ПАО «МТС» по эмпирико-правовым исследованиям Европейского университета в Санкт-Петербурге
Источник: Ведомости
