На сайте ежедневной деловой газеты «РБК» опубликована статья ведущего научного сотрудника ИПП Кирилла Титаева о проблемах пожарной безопасности и «синдроме закрытых дверей», способных повлечь за собой массовую гибель людей. В статье автор рассматривает российские и зарубежные практики режимного контроля, предлагая свое видение данной проблематики.
В России объявлен траур в связи с гибелью людей при пожаре в торгово-развлекательном центре «Зимняя вишня» в Кемерово. По последним данным, трагедия унесла жизни 64 человек, из которых — 41 ребенок. Одна из предполагаемых причин массовой гибели людей связана с тем, что аварийные выходы из ТРЦ в момент ЧП были заблокированы, двери из кинотеатра — закрыты, а системы оповещения и пожаротушения не сработали. Ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете Кирилл Титаев рассказал, почему трагедия в Кемерово — это не просто проблема пожарной безопасности, а общественный феномен:
«Болезнь закрытых дверей»
«Происшествие обнажило повсеместную «болезнь закрытых дверей». Борясь с мифическими угрозами и пытаясь все контролировать, мы создаем реальную угрозу для жизни людей.
Официальной статистики, из которой можно было бы заключить, как часто в России запираются на ключ или блокируются аварийные, запасные, пожарные и тому подобные выходы, естественно, не существует. Однако на своем повседневном опыте каждый из нас может оценить, что практически в любом здании действует, как правило, только один выход, тогда как все остальные выходы закрыты на ключ. Причем часто этот ключ находится далеко от той двери, для которой предназначен — например, у вахтера на основном (и единственном) пропускном пункте. Соответственно, в случае пожара, если дверь нельзя выломать (а, в основном, это именно так) люди оказываются заблокированными в окрестностях запасного выхода.
В случае пожара, если дверь нельзя выломать (а в основном это именно так) люди оказываются заблокированными в окрестностях запасного выхода
Если дело происходит на изолированной пожарной лестнице, куда не проникает огонь, дым и другие продукты горения, то попасть туда — уже более-менее спасение само по себе. Люди просто стоят у двери и ждут, пока приедут пожарные. Однако зачастую в зданиях, особенно в старых, нет лестниц, которые были бы пожарными именно в техническом смысле — сделанных из несгораемых материалов, обладающих дверьми, которые жестко отсекают продукты горения. Если вы попробуете сравнить российскую практику с опытом пребывания в других странах, то вы увидите, что там лестниц больше, эксплуатируется большее количество выходов, причем далеко не все из них оснащены какими-либо системами защиты.
Режимный контроль
Можно выделить две причины расхождения российских и западных практик. Первый — это совершенно реальная ситуация 1990-х годов, когда оставлять двери незапертыми — значит, фактически впускать на территорию здания подозрительный или буйный контингент. Условно говоря, если в школе или в университете в середине 1990-х был открыт какой-нибудь выход и для охраны этого выхода не был выделен специальный человек, то через него в помещение входили люди, которые пытались там спать или каким-либо иным образом проводить время. Такой порядок вещей характерен для стран с низким или чаще — с резко упавшим уровнем жизни.
Если, например, школьники (это самый безобидный вариант) в середине 1990-х хотели как-то «весело» провести время, то они шли в вечно пустующие помещения школы, такие, как аварийные лестницы. Потому что вести друзей домой нельзя — там родители, в кафе — дорого, проводить время на улице часто не позволяет климат.
В 2000-х ситуация улучшилась, выросло и благосостояние граждан, и обеспеченность их жильем. Однако паранойя «закрытых дверей» только укреплялась. Причем рисков какого-либо проникновения нежелательных граждан на территорию здания уже де-факто не существовало. Например, я работаю в учреждении, где нет пропускного режима, но у нас на лестницах не лежат нетрезвые люди, загулявшие туристы не пьянствуют в наших туалетах.
На рынке угроз
Однако нулевые, как мы знаем, — это история постоянного укрепления спецслужб. А для этого требовалось создание так называемого рынка угроз — постоянная продажа обществу и государству всевозможных угроз, причем часто вымышленных или очень сильно преувеличенных. Под видом реакции на эти угрозы предпринимались различные действия, в большинстве случаев абсолютно неадекватные реальной ситуации. Мы объявили, что существует та или иная опасность, потом сами в нее поверили, соответственно, должны на нее каким-то образом отреагировать.
2000-е — это история постоянного укрепления спецслужб. Для этого требовалась постоянная продажа обществу и государству всевозможных угроз, причем часто вымышленных или очень сильно преувеличенных
Ярчайший пример неадекватности мер, направленных на блокировку всех выходов, альтернативных главному — это нападение на Татьяну Фельгенгауер. Получается, тысячи людей ежедневно входили в этот бизнес-центр, на единственном проходном пункте сидел охранник, который за свою работу получал зарплату. И вот внезапно возникла действительно критичная ситуация, и принятые максималистские меры безопасности не сработали. То есть практика закрытых дверей — это такая тотальная имитация, которая, мало того, что это создает дополнительные риски, так еще и не работает в тех исключительных ситуациях, для которых предназначена.
Синдром закрытых дверей — специфика тотальной секьюритизации России, повышенной роли правоохранительных органов и спецслужб, которые существенно разрослись, и которым приходится объяснять обществу и государству, зачем они вообще нужны. В стремлении максимально расширить свою роль силовики успевают забыть о том, что дракон, с которым они борются, на самом деле картонный, они же сами его только что склеили».
После трагедии в Кемерово пользователи соцсетей стали массово сообщать о закрытых запасных дверях в различных учреждениях страны. В некоторых историях фигурирует некая инструкция ФСБ об организации мероприятий по антитеррористической безопасности, согласно которой все запасные выходы должны быть закрыты и опечатаны.
Источник: РБК.
