В газете «Ведомости» вышла колонка ведущего научного сотрудника ИПП Кирилла Титаева и младшего научного сотрудника Ирины Четвериковой, посвященная теме общественной полезности правоприменительной практики в России. В статье авторы анализируют дело «Седьмой студии» и предлагают свои пути выхода из сложившейся ситуации.
Социологи Ирина Четверикова и Кирилл Титаев об уголовных наказаниях за полезную деятельность.
Обстоятельства дела «Седьмой студии» неординарны: среди фигурантов режиссер с мировым именем, в его защиту выступило много известных людей, а сам проект «Платформа» был поддержан на высшем уровне и воплощался на сценах вполне успешно. Однако по фабуле и применяемым юридическим техникам это типовое дело в сфере экономики, отработанное на тысячах обвиняемых. Поэтому защита Кирилла Серебренникова должна не ограничиваться аргументами о его личности и достижениях в сфере культуры, а ставить под вопрос общественную полезность правоприменительной практики, используемой в России по отношению к участникам хозяйственной деятельности.
Как и во всех подобных случаях, нам известно, что грантовые и договорные обязательства выполнялись, постановки Серебренникова шли и были высоко оценены как специалистами, так и широкой публикой. При этом у обвинения отсутствует главная претензия, которую должно вменять следствие при квалификации такого преступления, как хищение бюджетных средств: умышленное неисполнение принятых на себя обязательств. Проще говоря, проблема не в том, что человек украл деньги, вместо того чтобы потратить их на дело, проблема в том, что он потратил их на дело, достиг в этом успеха, но, как оказалось, допустил нарушения. В этой ситуации ежегодно оказывается множество людей, которые стремятся что-то создавать, несмотря на растущие риски такой инициативы в нашей стране.
Из многолетней практики работы правоохранительных органов мы можем утверждать: в «театральном» деле следователи будут применять те же юридические техники создания состава преступления, как и в типовом деле с участием предпринимателя, воспользовавшегося господдержкой, или директора образовательного учреждения, который потратил выделенные деньги на нужды организации. Практики криминализации таковы, что преступлением правоохранители могут посчитать даже те траты, которые осуществлялись в соответствии с общим смыслом государственного финансирования, но с нарушением отдельных требований к порядку распоряжения этими средствами. Конкретные обстоятельства, социальный статус обвиняемых, квалификация по статье могут отличаться в отдельных уголовных делах. Что объединяет подавляющее большинство уголовных дел в хозяйственной сфере, так это отсутствие у следствия интереса к мотивам совершения тех либо иных поступков и к оценке реального ущерба, причиненного обществу, организации или гражданину.
Правоохранительные органы работают не в безвоздушном пространстве. Они, по идее, обеспечивают безопасность нас с вами и преследуют за те деяния, которые обществом объявлены преступными. Согласны ли мы с тем, что бюджетные деньги должны расходоваться строго по правилам? Вероятно, да. Но должно ли нарушение этих правил, если средства были израсходованы в соответствии с целью, на которую были выделены, считаться именно преступлением (а не административным правонарушением, например)? Это самый главный вопрос к делу Серебренникова и ко множеству аналогичных дел.
Отход от формальных правил и процедур является распространенным явлением как в бизнесе, так и в других сферах – образовании, искусстве. Такому положению вещей способствуют большие издержки на соблюдение правил, конфликт между формальными ограничениями и содержательными целями, на которые должны расходоваться общественные деньги. В настоящий момент любую деятельность невозможно вписать в регуляторные требования. Правоохранители давно научились возбуждать уголовные дела о «преступлениях», имеющих мало общего с общественно-опасным поведением и являющихся следствием избыточного регулирования, навязанного государством.
Для обвинения по экономической статье нет большой разницы в юридических техниках и приемах создания уголовного дела, чем бы оно ни было мотивировано: «палочной» системой, политическими мотивами или коррупционными интересами. Поэтому в статусе обвиняемого рано или поздно может оказаться любой экономически активный человек.
Типичными являются и способы построения дела. Во-первых, это досудебное заключение бухгалтера и директора, которых в силу их должностного положения легко поймать за руку и склонить к признанию вины. Такой прием характерен для Москвы, где практика заключения под стражу по экономическим делам распространена наиболее широко по сравнению с другими регионами. Доля обвиняемых в мошенничестве, выполнявших управленческие функции в организации и находящихся в сизо до суда, в Москве составляет 35,2%, в Московской области – 17,3%, в среднем по России – 8,8%. Во-вторых, важным условием производства уголовного дела является нахождение в статусе свидетеля других потенциальных фигурантов и получение от них информации без возможности отказа от дачи показаний по 51-й статье Конституции (дающей право не свидетельствовать против себя и своих близких). При отказе же от содержательного сотрудничества со следствием свидетелю всегда можно пригрозить тем, что он перейдет в категорию подозреваемых.
Задачей уголовного регулирования является защита общества и граждан от поведения, наносящего им существенный вред. Криминализируя обычную хозяйственную деятельность, правоприменитель переопределяет задачи уголовного закона, имитируя его исполнение, так как, по сути, наказывает за полезную, созидательную деятельность без оглядки на ее фактические результаты, но руководствуясь исключительно формальными критериями.
Полиция и следствие – это службы, обеспечивающие защиту от противоправного поведения. Когда они начинают преследовать людей за то, что не наносит обществу ущерба, – это сбой в их работе, на который можно и должно указывать. И дело «Седьмой студии» – повод для налогоплательщиков, на средства которых работают правоохранительные органы, оценить, насколько работа этих органов соответствует содержательному общественному интересу. Широкий протест против дела Серебренникова – это не стремление освободить кого-то от ответственности по закону, а требование вернуть в сферу правоприменения здравый смысл и понимание общественного интереса.
Источник: Ведомости, Extra Jus.
