В газете «Ведомости» вышла колонка ведущего научного сотрудника ИПП Кирилла Титаева, посвященная теме криминализации обычного предпринимательского поведения. Автор анализирует случаи, в которых простое экономическое действие становится преступлением, предлагая свои варианты выхода из сложившейся ситуации.
Есть старая шутка: «То, что вы не сидите, – это не ваша заслуга, а наша недоработка». Она во многом отражает способ видения мира многими правоохранителями, который на уровне повседневной практики составляет одно из ключевых препятствий на пути экономического развития России.
Масштабы криминализации обычного предпринимательского поведения в действительности гораздо шире, чем можно себе представить. Едва ли не каждое экономическое действие (и уж точно любой небольшой сбой в работе бизнеса) потенциально квалифицируется как преступление. Угроза уголовного преследования все больше определяет поведение людей в хозяйственном и управленческом пространстве. Типовые уголовные дела, о которых здесь пойдет речь, не разрушают бизнес, не приводят к смертям, о них не сообщают СМИ. Часто осужденным оказывается не руководитель, а рядовой сотрудник. Но именно такие дела вносят неразбериху в хозяйственную деятельность, повышают издержки бизнеса и заставляют многих работников постоянно «подстраховываться», вместо того чтобы выполнять свои обязанности.
Институт проблем правоприменения проанализировал случайную выборку дел по ч. 3 ст. 160 УК (присвоение или растрата в крупном размере, а равно с использованием служебного положения). Примерно треть проанализированных случаев с точки зрения здравого смысла выглядит абсурдной. Это налоговые нарушения, мелкая неаккуратность – в общем, что угодно, только не преступления.
Вот типовая фабула. Небольшое предприятие подвергается проверке контрольно-надзорных органов. Выявляется нарушение, должностное лицо (обычно руководитель) привлекается к административной ответственности. Учитывая, что многие статьи КоАП предполагают вариативную санкцию – большой штраф на предприятие или небольшой на должностное лицо, привлечение к ответственности именно должностного лица, а не фирмы – это большое достижение того, кто вел переговоры с контрольно-надзорными структурами. Предприятие экономит существенные средства. После этого руководитель оплачивает свой штраф со счета предприятия. На уровне здравого смысла это логично – ведь он мог сэкономить свои деньги, «перевести стрелки» на предприятие, но не сделал этого. Эти траты (учитывая неизбежность нарушений в любом бизнесе) – вполне логичная часть расходов компании. Грамотные организации, которые регулярно сталкиваются с такими ситуациями, просто выплачивают руководителю премию в размере штрафа. Но те, кто сталкивается с этой ситуацией редко, периодически ошибаются – оплачивают штраф прямо со счета предприятия и приобщают квитанцию об оплате штрафа к бухгалтерской отчетности. Если этот факт выявляется в ходе проверки, то возбуждается уголовное дело по ч. 3 ст. 160 – санкция до шести лет лишения свободы. В результате руководитель получает судимость, а в отдельных случаях и разрушенную карьеру – запрет заниматься руководящей деятельностью на несколько лет (реальное лишение свободы по таким обвинениям суды, слава богу, практически не назначают). Тот факт, что собственники предприятий (если предприятие частное), которые должны являться потерпевшими, говорят в суде, что никаких претензий не имеют и преступления не усматривают, никак не влияет на решения правоохранителей и судов. Не обращают суды внимания и на то, что речь, как правило, идет о 5000, или 3000, или даже 1500 руб. То есть о сумме гораздо меньшей, чем дневной доход руководителя. Тот факт, что «преступление» совершено с использованием служебного положения, позволяет правоохранителям вынести вопрос о размере ущерба за скобки.
Такая фабула далеко не единственная. Осуждают бухгалтеров, которые начисляли премии и зарплаты сотрудникам на основании устного распоряжения руководителя. Работников малых предприятий, которые позволяли владельцу бизнеса брать деньги из кассы, не оформляя соответствующих документов. Выносят приговоры руководителям государственных и муниципальных предприятий и учреждений, которые не контролировали появление на рабочем месте отдельных сотрудников. Судебные приставы-исполнители получают судимость за то, что в течение трех дней не внесли на депозит полученные наличными средства (в одном из дел – те же 1500 руб.).
Во всех подобных случаях есть общие черты. Подсудимый не прилагал никаких усилий, чтобы скрыть свои действия, часто наоборот – подшивал материалы, на основании которых его осуждают, к бухгалтерским или иным документам. Хранил не внесенные на депозит суммы в рабочем кабинете с приколотыми корешками приходных ордеров и т. д. Потерпевший, там, где он есть, часто не видит для себя никакого ущерба. Суммы являются ничтожными по сравнению с легальными доходами осужденного.
По предварительной оценке, таких странных приговоров только по одной части одной статьи не менее тысячи в год по стране. Но есть все основания полагать, что другие части этой же статьи работают похожим образом. Нередки такие спорные случаи и когда речь идет о мошенничестве и других подобных преступлениях.
Суды полагают, что все подобные действия можно оценить как преступления. Но нужно ли их так оценивать? Если отвлечься от сугубо формальной стороны вопроса, то становится очевидным, что мы имеем дело с добросовестными заблуждениями, небольшими ошибками, обычаями делового оборота, которые усилиями следователей наделяются формальными признаками преступления. Однако даже если все это посчитать правонарушениями (как описанная фабула с выплатой штрафа), все последствия легко могут быть устранены, если посчитать произошедшее нарушением правил бухгалтерского и налогового учета.
До тех пор пока правоохранительные органы и суды будут рассматривать описанную выше практику как преступления, над сотрудником любой компании (в одном из случаев осужден был механик предприятия ЖКХ за «растрату» 2000 руб., потраченных на уплату госпошлин) и особенно над руководителем будет постоянно висеть опасность привлечения к уголовной ответственности. Аккуратные руководители и сотрудники будут предпочитать ничего не делать или же тратить массу времени на документарное оформление своей деятельности. А это огромные дополнительные издержки для экономики. Те же, кто не может себе этого позволить, будут жить в мире, в котором нет границы между преступлением и обычным поведением: они будут делать так, как разумно, понимая, что в любой момент практически любой их поступок может быть объявлен преступлением.
Это и есть мир тотального правового нигилизма. И создают его не несознательные или неграмотные граждане, а суды и правоохранители, которые склонны смотреть только на формально-юридическую составляющую события.
Что же делать? Обычное переписывание Уголовного кодекса – очень сомнительный путь. Во-первых, при сохранении общего подхода найти способ описать рутинное действие человека как преступление всегда найдется. Во-вторых, опыт многих европейских стран (в которых аналогичные составы столь же общи и размыты) говорит о том, что проблема решается и без конкретизации и детализации УК. Неплохим выходом был бы суд присяжных, в котором определяется вопрос о том, является ли то или иное действие преступлением, однако в обозримом будущем в России введение суда присяжных для таких преступлений маловероятно.
Возможно, главным шагом должна стать коррекция правоприменения, основанная на двух простых принципах. Во-первых, ни одно деяние, которое может быть квалифицировано в рамках менее репрессивного законодательства (гражданского, налогового, об административных правонарушениях), не должно квалифицироваться как преступление. Во-вторых, ни одно действие, которое является общепринятым в некоторой сфере легальной деятельности, не может быть квалифицировано как преступление.
Источник: Ведомости, Extra Jus.
