Екатерина Ходжаева о том, зачем СК нужны данные о половой жизни подростков.
Следственный комитет России предлагает, чтобы врачи сообщали в правоохранительные органы о половой жизни подростков до 16 лет. Это улучшит статистику СК, но ничем не поможет подросткам.
Часть 1 ст. 134 УК устанавливает ответственность за половое сношение лица, достигшего 18 лет, с лицом от 14 до 16 лет. Смысл запрета состоит в том, чтобы оградить наших еще не совсем половозрелых 14–16-летних чад (не обязательно только девушек) от добровольных половых сношений с лицами с точки зрения закона половозрелыми.
Естественно, что если отношения добровольные, то желающих о них заявить правоохранителям немного (как только они перестают быть добровольными, они сразу подпадают под другую статью УК). В жарких спорах сломано немало копий: стремление консервативной общественности сохранить половую неприкосновенность подростков от посягательств «взрослых» встречает сопротивление тех, кто хочет, чтобы врачи не нарушали врачебную тайну и право на частную жизнь. Многие прогнозируют рост заболеваний, передающихся половым путем, в подростковой среде на фоне фактического запрета на медицинскую помощь и общего консервативного поворота, запрета де-факто полового просвещения в школах.
Однако если мы посмотрим на практику применения ч. 1 ст. 134 УК, то очень скоро обнаружим: СК на деле достаточно давно сотрудничает с медицинскими учреждениями. Комитет лишь решился, по-видимому, перевести на федеральный уровень то, что практикуется на местах. Где-то были сделаны особые указания прокуратуры медицинским учреждениям (прежде всего женским консультациям) сообщать обо всех случаях постановки на учет беременных несовершеннолетних или о совершенных ими абортах. Где-то обязуют загсы сообщать о регистрации детей, рожденных в «молодых семьях». Где-то (например, в Рязанской области) даже оформлены отдельные совместные приказы областных управлений СК и Минздрава, в которых четко прописывается обязанность врачей сообщать в дежурные части. Для хорошей судебной перспективы следователю в таком деле не требуется ни заявления потерпевшей, ни каких-либо иных дополнительных доказательств кроме тех, которые предоставляются другим государственным органом сразу в задокументированном виде. Медицинские документы о беременности устанавливают и факт самого полового акта. А если вдруг отец, стремясь избежать судимости, не признает отцовства, то оно будет зафиксировано генетической экспертизой уже после рождения младенца вне зависимости от желания его матери. И молодой человек получает судимость или по крайней мере запись о том, что он привлекался к уголовной ответственности.
Обратимся к статистике судебного департамента. Она сначала показывает резкое падение числа людей, представших перед судом по этой статье (в 2010–2011 гг. по ней обвинялось около 1800 человек в год, в 2012–2013-м – менее 450), и затем взрывной рост (более чем в два раза ежегодно – в 2014 г. по этой статье перед судом предстало больше 1000 человек, в 2015-м – больше 2500). Наивно было бы объяснить столь резкие скачки статистики скачками целомудрия в молодежной среде.
Очевидно, здесь видны следы работы государственных органов. В 2011 г. на фоне реформы МВД часть задач полиции (в том числе и следствие по этой статье) была передана СК. И хотя передача состоялась в середине года, статистика показывает, что в целом весь тот год МВД отработало по этой статье так же, как и в предыдущем.
В 2012–2013 гг. такие преступления стали выявляться в четыре раза реже (СК не сразу научился работать с этим составом). Изменилось отношение примирившихся к числу осужденных: ранее оно было 1 к 3, затем стало 1 к 5 в 2012 г. и даже почти 1 к 10 к 2013 г. Очевидно, в этот момент еще не были налажены связи между Следственным комитетом и медицинскими учреждениями. Поэтому можно предположить, что следователи в эти годы имели дело именно с теми преступлениями, о которых потерпевшие по большей части заявляли сами. В 2012 г. была проведена некоторая либерализация самой нормы: было введено еще одно примечание – о том, что виновный освобождается от реального лишения свободы, если разница в возрасте между ним и потерпевшим составляет не более 4 лет. Но число представших перед судом в 2013 г. снизилось, а количество желающих 14–15-летних заявлять на своих 18–20-летних соблазнителей в 2013 г. осталось на уровне прошлого года.
В 2014 г. и еще более в 2015 г. Следственный комитет «отработал» новые схемы выявления этого преступления и превысил соответствующие показатели МВД начала 2010-х. Такой рост может быть обеспечен только за счет взаимодействия с системой здравоохранения. Ориентировочно три четверти таких «преступлений» и сейчас выявляются и расследуются если не против воли, то явно без всякого желания потерпевшего.
Любой юридический запрет имеет несколько последствий. В первую очередь он создает инструмент наказания для тех, кто делает что-то плохое (о том, насколько это что-то плохо, можно спорить). Но в любом случае есть и другие стороны запрета. Главный из этих побочных эффектов – это выдавливание в сферу криминального какой-то части жизни. Классическая история – запрет проституции и криминализация всего рынка сексуальных услуг.
В случае с предлагаемыми СК мерами мы, по сути, лишаем молодых людей обоего пола права на медицинскую помощь. Посредством не самой нормы, но механизмов ее применения. Почему бы просто не оставить юношам, девушкам и их родителям право пожаловаться на соблазнителя, когда они считают, что пострадали? Сейчас единственная «польза» от такой нормы – новые легкие «дела» для Следственного комитета.
Источник: Ведомости, Extra Jus
