Алексей Кнорре и Арина Дмитриева о том, что без единой статистики невозможно оценить уровень безопасности в стране.
Как понять, насколько безопасно общество? Можно спросить граждан, чувствуют ли они себя безопасно на улице по вечерам, – тогда мы попадаем в сферу субъективного. Можно опереться на экономические показатели и оценить государственные и частные расходы на безопасность. Наконец, можно попытаться найти объективные показатели, которые покажут уровень преступности в обществе. Одним из таких показателей в криминологии является статистика убийств. Этот показатель отражает не только уровень жестокости общества, но и является гораздо более открытым для измерения по сравнению с такими показателями, как кражи, грабежи, изнасилования. Действительно, манипулировать фактами при наличии трупа гораздо сложнее, чем умолчать, например, о краже. Поэтому данные о количестве убийств стали основным показателем, используемым для оценки сравнительной безопасности общества. Насильственная преступность – это сложный феномен, который тем не менее тесно связан с уровнем экономического развития общества и качеством социальных институтов.
Если мы попытаемся разобраться в том, сколько убийств происходит в России, то столкнемся с тревожным фактом: данные, предоставляемые разными источниками, расходятся на десятки процентов. Например, Управление по наркотикам и преступности ООН в своем отчете за 2011 г. опубликовало цифру в 13 826 убийств, а Всемирная организация здравоохранения в том же году насчитала 16 795 убийств. При этом международные организации опираются на данные, которые собираются национальными службами в каждой из стран – правоохранительными органами и национальными службами здравоохранения соответственно. В середине 2000-х расхождение было даже больше.
Эти отличия связаны с тем, как учитываются убийства в России. В межстрановых исследованиях убийство (intentional homicide) определяется как «осознанное причинение физического вреда человеку, повлекшее его смерть». В российском Уголовном кодексе (УК) под убийством (ст. 105) понимается «умышленное причинение смерти другому человеку». Следователь, обнаруживший на месте преступления орудие – в российских условиях это чаще всего какой-нибудь предмет, который можно найти на кухне, – нож, топорик для разделки мяса или сковорода, – считает, что умысел был и квалифицирует преступление как убийство. Ну а что если два «приятеля» подрались, пустили в ход кулаки-ноги и в результате один из них умер? В данном случае у следователей тоже нет никаких сомнений – преступление квалифицируется по ст. 111 ч. 4 УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью <...> повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего». Для жертв и их близких в обоих случаях исход одинаков и нет сомнения, что в обоих случаях человека убили. Но для статистики это не так. В статистические сборники попадет только первая жертва, но не попадет вторая. Что интересно, в случае применения ст. 105 ч. 1 в статистику попадет и попытка убийства, а если погибли два или больше человека, то это будет учтено как одно убийство. Кроме того, другие статьи УК, например убийство ребенка матерью, изнасилование и насильственные действия сексуального характера, повлекшие смерть потерпевшего, еще больше запутывают ситуацию. Казалось бы, все просто: ответственные за сбор и анализ данных об убийствах ведомства должны просто учесть специфику российского законодательства и считать убийством любой факт смерти человека после нападения, как это прописано в международных инструкциях. Но на деле это не так.
Во всех статистических сборниках, которые публикуют МВД и Генеральная прокуратура, нет отдельного показателя убийств как насильственных смертей. Вместо этого там указана сумма всех зарегистрированных преступлений по ст. 105 УК РФ «Убийство» и еще по нескольким статьям, связанным с покушениями на убийство. Нанесение тяжких телесных повреждений, в том числе повлекших смерть, как и изнасилование, жертва которого погибла, прячутся внутри агрегированных показателей. Как именно происходит подсчет реального количества криминальных смертей в стране, нигде не описано, и те данные, которые в итоге поступают в международные организации, непрозрачны. По всей видимости, со стороны правоохранительных органов убийством считается ровно то, что квалифицируется по одной-единственной статье УК РФ – «Убийство». В результате мы не только имеем большие расхождения в оценке убийств на уровне международных организаций, но и в принципе не можем быть уверены в том, сколько же человек погибает в России каждый год в результате насильственных преступлений. Мы имеем только набор запутанных и непрозрачных статистических показателей. А поскольку эти же данные используются ООН для составления международного рейтинга стран по количеству убийств на 100 000 человек населения, то и позиция России в этом рейтинге должна быть другая. Сейчас Россия занимает в нем место между Того и Габоном, но с учетом составов преступлений, которые по факту являются убийствами, но не учитываются статистически, наша страна могла бы свалиться на место между Центральноафриканской Республикой и воюющим Южным Суданом.
Из этой неопределенности есть два взаимодополняющих выхода. Первый – изменение системы учета преступлений в направлении большей открытости и понятности, описание всех процедур сбора данных криминальной статистики и разъяснение, что же мы считаем убийством и почему. Второй путь – это открытая публикация данных первичного учета преступлений, которая позволила бы всем заинтересованным сторонам самостоятельно разобраться и рассчитать, сколько же убийств происходит каждый год в России. Пока этого не произойдет, мы не имеем возможности оценить уровень безопасности в стране.
Источник: Ведомости, Extra Jus
