Научный руководитель ИПП Вадим Волков высказал мнение по поводу возбуждения уголовного дела против Владимира Евтушенкова
Уголовное дело против владельца АФК «Система» еще больше сдвигает баланс сил в отношениях государства с бизнесом в пользу государства. Это тест для бизнес-сообщества — в состоянии ли оно продемонстрировать солидарность?
Решение о возбуждении уголовного дела против того или иного человека — это ключевое решение в российской практике уголовного преследования, которое, как правило, не имеет обратного хода. Суды играют в этом смысле минимальную роль: процент оправдательных приговоров в России стремится к нулю. То есть все основные решения, которые в итоге определят судьбу обвиняемого — о самом возбуждении дела, о статье Уголовного кодекса, по которой деяние будет квалифицировано, и так далее — принимаются следователями еще на стадии доследственной проверки. И потом не отменяются: на практике российский уголовный процесс устроен так, чтобы не допускать прекращения дел.
Эти правила работы следствия распространяются и на дело против основного акционера АФК «Система» Владимира Евтушенкова. Хотя само дело не типичное по статусу подозреваемого и сумме ущерба, но с точки зрения техники репрессий против предпринимателей оно вполне типично. Едва ли ему будет дан обратный ход. Нет никаких сомнений, что обвинение было заранее тщательно проработано, а решение о возбуждении дела согласовано на высшем уровне. О серьезности ситуации говорит и выбранная мера пресечения (домашний арест) – возможности покинуть страну у владельца АФК «Система» уже не будет. То есть, скорее всего, он будет признан виновным и осужден.
Евтушенков, разумеется, понимал, что на АФК «Система» ведется атака, связанная с ее крупным активом, нефтяной компанией «Башнефть». По поводу продажи «Башнефти» возбужден ряд уголовных дел, в том числе против бывшего руководителя «Башнефти» Урала Рахимова и Левона Айрапетяна, который предположительно выступал посредником при продаже нефтяной компании. Самого Евтушенкова допрашивали как свидетеля, и он наверняка был в курсе, кто именно проявляет интерес к его активу. Возможно, в месяцы, когда принималось решение о возбуждении дела, шел торг, но значит, эти переговоры ни к чему не привели. А теперь сделать шаг назад уже трудно, тем более что и представитель СКР Владимир Маркин заявил , что «неприкасаемых для нашей системы нет» и что все обоснованно, поставив на кон репутацию Следственного комитета.
Мы не знаем в деталях, как соотносятся бизнес-практика Евтушенкова и законодательство РФ, перешел ли он какую-либо черту или оставался в рамках допустимых нарушений закона. У закона всегда огромный люфт в способах применения. Очевидно, что Евтушенков все это время надеялся отстоять свою компанию. Он никогда не был ключевой фигурой нефтяного сектора и владеет активами в разных отраслях – в телекоммуникациях, транспорте, промышленности, энергетике, медиа. И в этом смысле он напоминает владельцев южнокорейских чеболей – многопрофильных конгломератов, которые диверсифицировали свои активы, исходя не из экономической, а из политической целесообразности. С точки зрения экономической логики пестрый набор активов мало объясним, но как средство снижения политических рисков в период диктатуры конгломераты логичны. Когда предприниматель владеет множеством крупных компаний в разных отраслях, политическая атака на него создает слишком большую угрозу для национальной экономики. Возможно, Евтушенков, подобно собственникам Samsung и LG, полагал, что диверсификация спасет его от преследований, однако пока выходит иначе.
Можно также предположить, что в деле Евтушенкова сыграла роль и амбиция Следственного комитета, который в последнее время стремится расширить сферу своего влияния и играть роль чуть ли не налогового органа, пополняющего бюджет якобы похищенными деньгами. Глава Башкортостана Рустэм Хамитов уже заявил, что республика Башкортостан недополучила денег от продажи «Башнефти». Возможно, Следственный комитет пытается доказать свою полезность и в этом отношении. (Если это удастся, тогда можно будет ожидать нового давления на бизнес, принуждения его к повышению налоговой дисциплины и возврата активов с помощью уголовных дел.)
В Кремле уже заявили, что делу не нужно придавать политическую окраску. Действительно, Евтушенков не ходил на митинги на Болотной площади, не выступал со смелыми высказываниями на политические темы, и нам, во всяком случае, не известно о каком-либо конфликте с Владимиром Путиным. Однако по своим масштабам и последствиям любое дело будет политическим, если оно направлено против одного из крупнейших собственников страны.
Скорее всего, в ближайшее время президент выскажется в том духе, что есть закон и есть следствие, что вмешиваться нельзя, и что нужно строго соблюдать закон. Разрешение ситуации, несомненно, затянется: экономические дела вообще расследуются очень долго. Дело надо будет еще передавать в прокуратуру, которая теперь отделена от следствия. А какая будет позиция у прокуратуры? Вообще уголовные статьи об экономических преступлениях очень гибкие и открывают много пространства для толкования, квалификации и переквалификации коммерческих сделок в терминах уголовного права. Теоретически любая совокупность сделок при определенном искусстве следователя может быть квалифицирована по той или иной статье УК – это мы видели много раз.
Станет ли дело Евтушенкова вторым делом ЮКОСа, приведет ли к очередной волне давления правоохранительных органов на бизнес, пока говорить трудно. Обвинение, предъявленное владельцу АФК «Система», еще больше сдвигает баланс сил в отношениях государства и предпринимателей и подает сигнал правоохранительным органам. Можно трактовать его как окончательную отмену политики «не кошмарить бизнес» или гуманизации правоприменения по экономическим статьям, которая была центральной для президентства Дмитрия Медведева. В нынешней экономической ситуации это очень рискованно.
Сам факт, что возбуждено уголовное дело против крупного предпринимателя – это плохой знак для всего российского бизнеса. Во всем мире уголовное преследование, особенно в сфере бизнеса, вполне легитимно включает практику торга: сделки со следствием, компенсации ущерба, помощь следствию и другие действия, которые могут быть обменены на прекращение преследования. У нас такие сделки очень слабо легализованы, все происходит тайно. Что может подвигнуть к таким переговорам? Только солидарная позиция и активные действия бизнес-сообщества. Просто так добрую волю или законопослушность никто не проявляет. Только под давлением. Вопрос в том, может ли российский бизнес действовать солидарно и в защиту коллективных интересов, или уже поздно?
Источник: РБК
