Возможно, государство и должно что-то регулировать в публичной сфере, но у нас просто нет в распоряжении государства, способного это делать
Очередные приступы судорожного законотворчества подарили нам такие шедевры правовой мысли, как запрет на «организацию публичного исполнения произведения литературы, искусства или народного творчества, содержащего нецензурную брань» — т. е. самые что ни на есть русские народные частушки на уличных гуляниях распевать теперь незаконно, — полномочия для налоговых органов не только автоматически получать информацию о ваших счетах, но и без объяснений блокировать «подозрительные» операции на счетах физических лиц (оба вступили в силу с 1 июня), закон, приравнивающий мало-мальски популярных блогеров к средствам массовой информации — со всеми сопутствующими обязательствами по проверке информации и ответственности (действует с мая) — и, наконец, проект поправок к закону о полиции, снимающий с полицейских ответственность за нанесенные гражданам телесные повреждения или ущерб имуществу.
Помимо крайне низкого юридического качества и очевидной репрессивной направленности каждого из нововведений их объединяет еще одно общее свойство: в текущей российской правовой среде эти нормы невозможно применять добросовестно. Ими можно только злоупотреблять. Взглянем на законы, касающиеся граждан. И «закон о частушках», поставивший вне закона огромное количество известных произведений искусства, включая классику, и закон о блогерах накладывают неопределенного характера ограничения на широкий круг лиц. Проконтролировать поведение каждого причастного у контрольных органов нет ни сил, ни возможностей, ни умения (в России — может быть, к счастью — просто нет достаточно массового органа, способного компетентно исполнить эти функции в таких масштабах). Все, что может государственный контролер, — это выцепить неугодного или воспользоваться доносом. Нет соответствующих критериев и у судов: они даже с применением имеющихся законов об экстремизме и запретов всяческих пропаганд справляются весьма относительно, как правило полагаясь на сомнительного качества экспертизу. Возможно, государство и должно что-то регулировать в интернете или в публичной сфере (вопрос спорный, но допустим), но у нас просто нет в распоряжении государства, способного качественно и честно это делать.
Замечательно то, что, когда речь идет о полномочиях представителя государства, законодатель прекрасно это положение понимает — и стремится максимально упростить им жизнь: таковы поправки к закону о полиции, освобождающие сотрудников МВД от ответственности за применение силы при задержании правонарушителя. Российские стандарты применения оружия полицией действительно весьма строги, и полицейские не справляются с необходимостью им следовать. Проблема в том, что в полиции круговой поруки намного больше, чем стремления к чистке рядов, а суды систематически доверяют любым показаниям полицейских и ставят под сомнение любые слова рядовых граждан. В этих условиях обязательная разборка по поводу любых фактов применения силы, нудная и иногда чреватая увольнением добросовестного сотрудника, практически единственное, что стоит между относительной безопасностью граждан и полным беспределом людей в погонах. В такой правовой среде — в сверхнизкое качество которой полиция, заметим, вносит свой заметный вклад — новация обернется лишь безнаказанностью для полицейских недобросовестных. В такой правовой среде развязывать полицейским руки попросту безответственно.
То же самое можно сказать и о налоговой новации. Если бы налоговикам потом приходилось отстаивать в ходе придирчивого и подозрительного разбирательства каждое решение о превентивной блокировке операции на счете гражданина, если бы в этом разбирательстве учитывался не только факт «подозрительности» транзакции, но и вред, нанесенный таким решением правам и свободам граждан, если бы при этом возмещался через суд или еще по какому-то механизму материальный вред, причиненный лицу, в чей адрес подозрения оказались напрасными, если бы суды в ходе таких разбирательств не руководствовались «государственным интересом», а, скажем, ведомственные комиссии — ведомственным, — при всех этих условиях в новации не было бы большого вреда. Но, опять же, в текущей правовой среде у чиновников нет никаких препятствий к тому, чтобы осуществлять свои новые полномочия самым неудобным и приносящим ущерб широкому кругу лиц способом: автоматически блокировать операции по каким-то стандартным признакам «подозрительности», а потом заставлять участников транзакции являться и документально доказывать свою добросовестность. Без всякой компенсации за беспокойство, зато, можно не сомневаться, с очередями и тонной бюрократии — а что им в этом помешает?
Существующая в России правовая среда и вообще качество государства позволяют силовикам и контролерам эффективно осуществлять только самые простые действия, максимально прямолинейные и с минимальной правовой защитой для граждан. В более сложных правовых рамках они просто путаются и впадают в ступор или пускаются в беспредел. Между тем амбиция законодателя зарегулировать все и вся приводит к тому, что объектом контроля подобных органов становятся все более тонкие нюансы человеческого взаимодействия — такие, как речевое поведение или перевод мелкой суммы на счет родственника. Это противоречие рано или поздно приведет к печальным последствиям.
