Структура преступности не отличается от структуры населения
Недостатки миграционной политики и неадекватность мер по интеграции мигрантов с юга и востока находят отражение в общественном сознании в виде представлений о социальной опасности этих групп. Политики не упускают шанс на этом сыграть. Какова объективная картина мигрантской преступности?
Мы можем оперировать только данными о раскрытых преступлениях — там, где установлена личность преступника. Согласно статистике, в 2009 г. в Москве было совершено 212 050 преступлений (из них 125 804 не раскрыты), а в 2012 г. — 180 240 (130 905). Нельзя игнорировать и проблему латентной (нерегистрируемой) преступности, которая особенно характерна для этнических сообществ. При такой ситуации мы можем анализировать только вершину айсберга: итоги огромного отсеивания заявлений, информации о преступлениях, уголовных дел, на которое влияет множество внутренних и внешних факторов.
Если опираться на данные Генпрокуратуры, то видно, что на протяжении последних лет число преступлений, совершенных иностранными гражданами в Москве, снижалось. Статистика расследованных дел говорит о том, что в 2009 г. ими было совершено 17 046 преступлений из 85 433, т. е. 19,9%. В 2012 г. иностранцы совершили 8434 преступления (17,8% от всех расследованных). Согласно официальным данным ФМС количество иностранцев в Москве составляет около 800 000 человек (примерно 7%), согласно заявлениям Сергея Собянина — их число не меньше 2 млн (около 17%). Если опираться на первую цифру, тезис о большой криминологической опасности со стороны мигрантов в Москве вроде бы находит подтверждение. Если смотреть на вторую цифру, становится ясно, что структура преступности не отличается от структуры населения.
СМИ преимущественно оперируют данными полиции о зарегистрированных преступлениях, т. е. о результатах регистрационной активности правоохранителей. Институт проблем правоприменения имеет возможность проанализировать данные, относящиеся к лицам, представшим перед судом, т. е. результаты предварительного следствия и решения судов относительно виновности граждан.
Для детального анализа доступны данные за 2009 г. — первую половину 2010 г. Это данные судебного департамента, где содержатся детальные сведения обо всех подсудимых за этот период. Уровень мигрантской преступности в этот период достигал максимума и снижался в последующие годы, поэтому можно сказать, что сделанные расчеты будут достаточно точно отражать криминологическую ситуацию в Москве. Как известно, существуют специфически мигрантские преступления, например подделка документов. Для большей точности далее этот вид преступлений будет исключен и будет проанализирована только общеуголовная преступность.
Больше всего обвинений в совершении преступлений в Москве было предъявлено постоянно проживающим в ней гражданам России — 23 537 человек (66,4% от всех представших перед судом). Число иногородних граждан России, представших перед московскими судами, составило 6067 человек (17%). Число обвиняемых в преступлениях неграждан России (включая беженцев и лиц без гражданства), имевших регистрацию в Москве, составило 1684 человека (4,7%). Наконец, число иностранцев, находившихся в Москве без регистрации и обвиняемых в совершении преступлений, составило 4181 человека (11,8%). Таким образом, общее количество неграждан России, обвиненных в совершении преступлений, составляло в 2009 г. 16,5%. Примерно таково же число иногородних россиян, совершивших преступления в столице (17%).
Как структура преступности иностранцев и иногородних отличается от структуры преступности москвичей? Для этого разделим преступления по степени тяжести. Кроме того, отдельно будут проанализированы преступления по направленности: против личности, против собственности, экономические и преступления, связанные с оборотом наркотиков.
Регрессионный анализ показывает, что вероятность того, что иностранец предстанет перед судом по обвинению в совершении особо тяжких преступлений, на 1% выше, чем для гражданина России, а по обвинению в совершении тяжких преступлений — на 3,4% выше. Напротив, по преступлениям средней тяжести на 7% чаще судят граждан России. По преступлениям небольшой тяжести разницы между гражданами и негражданами нет. Кроме того, не обнаруживается статистически значимой разницы в уровне преступности иногородних граждан России и граждан, имеющих регистрацию в Москве.
Если посмотреть отдельно на категории преступлений, то в отношении насильственных преступлений и краж не обнаруживается никаких достоверных различий в уровне преступности граждан РФ и иностранцев. У иностранцев, живущих в Москве, на 6,4% ниже шансы оказаться на скамье подсудимых за преступления, связанные с оборотом наркотиков. Этот вид преступности характерен как раз для москвичей: они на 15,1% чаще обвиняются в совершении преступлений, связанных с оборотом наркотиков, чем иностранцы или иногородние.
Итоговая картина получается противоречивой: нельзя сказать, что иностранные граждане, живущие в Москве, более склонны к совершению краж или насильственных преступлений, но в среднем уровень тяжести совершаемых ими преступлений немного выше. Сложно сказать, какими факторами объясняются такие различия. Возможно, тот факт, что иностранца сложнее искать или опознавать, заставляет полицию предпринимать какие-то усилия только в более тяжких случаях. Также можно допустить, что существует некий уровень преступности внутри мигрантских сообществ, но простые дела разрешаются на месте, а оформляются только сложные преступления.
Общий вывод состоит в том, что представления о патологической криминальности мигрантов в Москве, подогреваемые политиками, явно преувеличенны.
