Судьи советской закалки выносят более суровые приговоры, а новички со временем начинают следовать по их стопам
Опытный хирург искусно делает операции, опытный машинист плавно ведет поезд, опытный адвокат эффективно использует закон для защиты своего клиента. Можно назвать однозначные критерии опытности для многих профессий. За исключением судей. Стоит ли радоваться, если ваше дело рассматривает опытный судья? Кажется, что убеленный сединами юрист должен видеть широкую палитру уже рассмотренных им дел и являться авторитетом в толковании закона для молодых коллег. Мы ожидаем от опытного судьи более справедливого решения, сколь эфемерным не было бы само определение справедливости. Но ждет ли этого же от судьи система? Что для этой системы есть опытный судья?
Существует надежный способ понять, как поступают опытные судьи: сравнить их с молодыми коллегами. Известно, что судьи в России назначаются президентом, о чем издается соответствующий указ. Я собрал даты указов о назначении 3900 судей районных и областных судов до 2011 года. Конечно, судьи набирают опыт с разной скоростью, но исследования показывают, что время, прошедшее с момента назначения судьи до даты приговора, хорошо отражает опытность судьи.
Сразу бросается в глаза молодость российских судей — 49% имели на момент приговора опыт меньше 5 лет, 80% — меньше 10 лет. Как писал известный американский юрист Норман Дорсен, не нужно быть апологетом фрейдизма, чтобы утверждать, что ранний судебный опыт влияет на дальнейшее поведение судьи. Анкетирование судей, проведенное Институтом проблем правоприменения в 2011 года, выявило 3 профессиональные когорты: судьи «старой закалки», вступившие в должность до 1991 года; судьи, начавшие работать в переходный период 1992–2002 годов; судьи нового призыва, пришедшие в систему после 2002 года. Крайне важно понять, как организовано взаимодействие между судьями разных поколений. Ведь то, чему научат молодого судью сегодня, проявится в его приговорах через несколько лет. Поэтому я посмотрел на 65 000 приговоров к реальному лишению свободы, назначенных судьями с разным опытом в 2009-м – первом полугодии 2010 года.
Новых судей неохотно допускают к сложным делам, давая им возможность акклиматизироваться. Это так называемый «эффект новичка». Социологи заметили его в Верховном суде США еще в конце 1950-х, позже он подтвердился как в апелляционных окружных судах страны, так и в других государствах. Если в Верховном суде США сложность дела зачастую связана с его политической составляющей, то в российских районных и областных судах понятие сложности прозрачнее. Судья может найти дело сложным, если речь идет о тяжком преступлении. В таком случае труднее найти наказание, отвечающее тяжести деяния. Дело также может показаться сложным из-за многосоставного обвинения — судье придется затратить больше времени на ознакомление с ним. Но, как это ни удивительно в судебной системе России, фактор опыта при распределении сложных дел между судьями играет небольшую роль. Да, молодым судьям стараются не давать рассматривать тяжкие и особо тяжкие преступления, но совершенно спокойно могут назначить дело с множеством статей обвинения.
Рельефнее всего слабость эффекта новичка проявляется в сравнении с председателями судов. Председатели занимаются оперативным управлением судами, нагружены административной работой и тоже нуждаются в несложных делах. Вероятность того, что председателю суда назначат легкое дело, более чем в 6 раз выше вероятности назначения легкого дела новичку. Становится ясно, почему карьерный путь судьи начинается в аппарате суда в качестве секретаря или помощника. Свежеиспеченные судьи имеют минимальный период акклиматизации и должны сходу включиться в конвейер рассмотрения дел. Ни один квалифицированный юрист не сможет стать судьей в таких условиях, предварительно не набравшись опыта в аппарате. Это ведет к кадровой закрытости системы. Опрос судей подтверждает это: 33,3% из них имели опыт работы в аппарате суда, 22,2% — в прокуратуре. Разумеется, существуют и иные причины закрытости судов: они не желают брать незнакомых кандидатов, сотрудники аппаратов более мотивированы к продолжению карьеры. Но именно влияние слабой акклиматизация заметнее всего при количественном анализе.
В прошлой колонке я писал о неформальной лестнице наказаний, которой следуют судьи. Оказывается, что чем опытнее судья, тем выше его любовь к «красивым» круглым приговорам. Дополнительный год опыта делает судью на 0,1% более склонным назначить типичное для подобных дел наказание. И одновременно судья становится жестче: срок реального заключения вырастает на 2 дня с каждым годом судебного стажа. Может показаться, что это совсем немного, но тенденция говорит нам, как меняются установки судьи с опытом. Судебная система культивирует совершенно отличные от общественных представления о профессионализме. Опытный с точки зрения системы судья быстро рассмотрит дело, что крайне ценится в перегруженных судах. Такой судья назначит наказание, которое не вызовет вопросов у коллег и устоит в кассации. Почему-то опытный судья считает, что наказание должно быть чуть-чуть суровее, чем у его младших коллег, но в остальном остается в жестких рамках неформальной лестницы. И, главное, расчеты показывают, что увеличение рабочего стажа практически не ведет к появлению особого мнения у судьи: приговоры опытных судей отклоняются от средних приговоров в суде по схожим делам так же, как у новичков. В целом, получается, что новички отменно усваивают навыки судей старой, советской, школы. Даже после обновления судейского корпуса с 2002 года между ними не возникло никаких противоречий.
Проиллюстрировать ситуацию помогает цитата из Бориса Можаева. «Ежели старый судья Карпушкин возьмет меня в оборот, тогда беда, — думал Фомич. — Ему что конь, что кобыла: команда была — значит, садись. А ежели молодой судить станет, может, и оклемаюсь. Этот совсем недавно из школы. У него, поди, закон еще из головы не выветрился...». Колхозный экспедитор из повести «Живой», испытавший на себе избирательное правосудие, был отчасти прав. Опыт судьи не приводит к увеличению справедливости его решений, поскольку у системы иное представление о профессионализме. Но различия между новичками и искушенными судьями столь малы, что Кузькину не стоило бы надеяться и на непредвзятое рассмотрение дел новичком. Заставляет задуматься тот факт, что гипотеза, высказанная в 1966 года в СССР, звучит разумно в современной России.
Читайте подробнее на Forbes.ru: http://www.forbes.ru/sobytiya-column/186743-chto-schitayut-spravedlivym-v-rossiiskom-sude
