Когда на избирательном участке есть наблюдатель с камерой в мобильном телефоне, а в каждой второй семье имеется компьютер с интернетом, то голос избирателя по-прежнему можно отнять, но уже нельзя украсть втихую. Это, вероятно, главный итог состоявшихся на этой неделе выборов, которые иначе и выборами-то можно бы было назвать с большой натяжкой. Сочетание новых технологий с новыми формами самоорганизации сделало возможными принципиально новые методы мобилизации закона — т. е. породило новые способы коллективного использования писаных правил, позволяющие заставить закон работать в интересах общества даже вопреки воле государственных служащих, уполномоченных применять его от имени государства. Это не значит, что закон сработает так, как было задумано законодателем, или что право восторжествует над беззаконием. Просто закон сработает — и произведет нужный людям, сумевшим его мобилизовать, эффект. Так же, как он работает и производит эффект, когда им беззастенчиво манипулируют в своих целях те государственные служащие, в чьи обязанности входит охранять его, следовать ему и подчиняться.
Люди, взбешенные наглым и откровенным пренебрежением к своему мнению в ходе предвыборной кампании, бесконечным невозмутимым враньем с телеэкранов, пришли на участки и проголосовали за кого попало. Не для того, чтобы кто попало прошел в Думу (а какая разница, кто пройдет, когда парламент не место для дискуссий, а большинство правящей партии заранее гарантировано?), а для того, чтобы до предела затруднить фальсификации. Добавив свои голоса к голосам искренних сторонников альтернативных — оппозиционными их было бы назвать слишком громко, но теперь у них есть шанс действительно заслужить это название — партий. Люди, взбешенные объемом фальсификаций на прошлых выборах и почти открытой подготовкой к ним на этих, пошли записываться в наблюдатели, чтобы на своем конкретном участке схватить за руку конкретного инициативного жулика. Чтобы сделать манипуляции бюллетенями хоть чуточку менее безопасным делом.
Закон сработал, просто позволив этим людям оказаться свидетелями происходящего на некоторой части избирательных участков. Еще недавно каждый такой свидетель оказывался наедине с государственной правоприменительной системой (ЦИК, прокуратура, суд), прекрасно научившейся обезвреживать единичные жалобы, обращенные к ней же. Просто быть свидетелем было недостаточно. Но нынче эра мобильников с фотокамерой и интернета. Если в комнате есть хоть один человек, кто не входит в заговор молчания, то дело происходит, считай, на миру: завтра доказательства фальсификации с ненулевыми шансами окажутся в соцсетях и останутся там навечно, поскольку в интернете, как известно, рукописи действительно не горят. От этого рядовые исполнители фальсификаций начинают нервничать и делать ошибки.
К этому нужно добавить и новый, не зависимый от государства инструмент агрегации апробированных результатов. Важно даже не то, сколько наблюдателей действительно зафиксировали нарушение и выложили свидетельства его в интернет, и не то, сколько нарушений само их присутствие предотвратило. Важно то, сколько наблюдателей пронаблюдало в итоге голосование без нарушений, получило протокол и сделало его общедоступным. Для сравнения с теми местами, где процесс происходил бесконтрольно. Важно, что этого небольшого процента хватило, чтобы количество перешло в качество.
Единичные протоколы, вывешенные в сеть, без труда сводятся в таблицы. Результаты сравниваются с результатами по соседним участкам без наблюдателей, и мы видим в двух соседних микрорайонах, ничем не различающихся демографически, расхождение в проценте поданных за ЕР голосов в разы и почему-то всегда в пользу тех участков, где наблюдателей не было. Выводятся средние. Мы все прекрасно понимаем, что такая выборка нерепрезентативна, но в сети полно всего, чего угодно, в том числе и людей с научным мышлением и приличным знанием статистики; они находят и возможности грубо оценить дополнительную погрешность, и альтернативные способы только на официальных данных довольно строго проверить гипотезу о том, что вбросы в пользу ЕР действительно имели место на значительной части участков. И при этом представляют вниманию публики не только свои выводы, но и выкладки, и первичные данные в полном объеме.
В результате то, что планировалось как тихое воровство голосов под шумок пропаганды из телевизора, обернулось грубым и откровенным силовым отъемом на глазах у всех. А этого люди, кажется, уже не готовы спустить своему правительству. В крупных городах идут митинги молодежи; в автобусах и парикмахерских снова, как 20 лет назад, обсуждают выборы. Аполитичность выходит из моды.
Последние события не обозначают автоматической победы, не гарантируют даже наказания рядовых фальсификаторов, но они разрушили два убеждения, бывших общепринятыми еще неделю назад. Первое: что интернет — это пространство без закона и без ответственности. Второе: что правовые возможности сопротивления наступающей диктатуре исчерпаны. Количество в качество всегда переходит неожиданно; это и произошло. Новая информационная среда, как выясняется, существенно расширила пространство правового поля; в ней оказались возможны новые формы мобилизации закона и привлечения к ответственности безответственных ранее лиц. Это, между прочим, и есть так чаемая нашим все-еще-президентом модернизация.
Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/272485/golosa_ne_goryat#ixzz1gIrRICj9
