Государство начинает всерьез бороться с мафией, только когда она бросает ему открытый вызов. Если бы переодетые полицейскими киллеры не расстреляли в упор пятерых конкурентов в день Святого Валентина, власти Чикаго вряд ли бы всерьез взялись за Аль Капоне. Итальянское государство продемонстрировало решимость после того, как мафия развязала террор против госслужащих. Когда медельинский картель убил четвертого по счету кандидата в президенты Колумбии, в действие были введены части регулярной армии. Уралмашевского лидера Александра Хабарова посадили и довели до смерти после того, как он устроил массовый митинг своих сторонников в центре Екатеринбурга. Осмелюсь даже предположить, что, организуй Владимир Кумарин автоматный расстрел Сергея Васильева не в центре Петербурга, а хотя бы где-нибудь за городом, он бы и сегодня продолжал вести ночной прием в своей«Золотой стране» на Владимирском.
А когда нет эксцессов, реальность такова, что во многих странах государство, даже если оно достаточно сильное, предпочитает вступать с мафией в негласные договоренности, а не бороться с ней до полного искоренения. Почему так? Во-первых, в силу того что есть этнические кварталы или даже целые города, где«свои» наводят порядок гораздо лучше, чем официальные власти. Во-вторых, индустрии порока, сколько их ни запрещай, все равно не исчезнут, а регулировать эти рынки как-то надо. К тому же организованная преступность в некотором аспекте лучше, чем неорганизованная, поскольку от первой страдают в основном другие преступники, а от второй — рядовые граждане. Наконец, борьба до полного искоренения — очень дорогое предприятие: к ущербу от организованной преступности надо прибавить еще ущерб от борьбы с ней в виде чрезмерных трат на полицию, которые ведут к изъятию из экономики дополнительных средств. Эти соображения заставили правоохранительные органы многих стран перейти от политики искоренения организованной преступности к политике сдерживания. Соответственно, кампании по борьбе с организованной преступностью возникают, либо когда ее лидеры начинают вести себя вызывающе, или когда меняется баланс сил: вместо слабого мэра(прокурора) приходит более амбициозный или милиция, например, отбирает у наркоторговцев их бизнес. В станице Кущевская, как, возможно, и в других городах, ситуация зашла гораздо дальше неформального пакта с официальной властью. Там местные силовые предприниматели стали этой официальной властью. Для таких, как Цапок и Цеповяз, стремление стать депутатом или занять исполнительную должность было так же естественно, как и для любого амбициозного человека. А дальше — классическая ситуация, когда мафия не справляется с функцией контроля за насилием в своих рядах, совершает особо жестокое и публичное злодеяние и тем самым вызывает реакцию властей. И тогда встает вопрос: как бороться с организованной преступностью? Под шок и возмущение общественности из правоохранительного крыла раздались призывы воссоздать РУБОПы. Но мало кто обратил внимание на то, что всех убийц и их пособников местный уголовный розыск изловил за неделю — продемонстрировав, что все прекрасно знали, кто творит злодейство, и что по команде сверху с организованной преступностью можно справиться без всякого РУБОПа, имеющимся личным составом. История искоренения преступных сообществ говорит нам о том, что решающим фактором является политическая воля и создание — как это ни странно звучит — группы до фанатизма принципиальных и честных сотрудников полиции, объединенных вокруг шерифа, окружного прокурора или судьи, который делает себе имя и политическую карьеру на борьбе с особо опасными преступниками. В СССР такими героями были следователи по особо важным делам Тельман Гдлян и Николай Иванов.«Неприкасаемые» считают делом чести посадить лидеров мафии и, как правило, добиваются этого, если им не мешает начальство. Криминальная милиция имеет достаточно информации об организованной преступности и готова всех пересажать, как только поступает команда. Трудно сомневаться в том, что в Краснодаре знали о ситуации в Кущевской. Но кого волнует, что в каком-то городке насилуют девушек, если власти заняты великой олимпийской стройкой. Губернатор подотчетен Кремлю, а не гражданам региона. Местной милиции, очевидно, тоже нужна команда сверху, поскольку страдания граждан — это еще не повод защищать их права. Трагедия в Кущевской — во многом еще результат централизации как правоохранительных органов, так и исполнительной власти вообще. Сколько в России таких мафиозных городков, в Кремле и в МВД не знают, а те на местах, кто знает, не действуют без команды, поскольку так устроена вертикаль. К сожалению, мы все чаще видим, что она приводится в действие только ценой большой трагедии.
Читайте далее: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2010/12/02/net_neprikasaemyh
