Первый месяц Сергея Собянина в качестве мэра Москвы ознаменовался целым рядом размашистых и донельзя характерных жестов. Для горожан наиболее заметным из них оказался скоростной снос ларьков и ликвидация платежных терминалов в столице. Уже выяснилось, впрочем, что г-н Собянин никаких формальных поручений по этому поводу не давал, а так — высказался пару раз в том смысле, что некрасиво, мол, и неэстетично, когда, цитирую, «такое ощущение, что город, все клочки земли поделены. И на них зарабатываются деньги» (фраза из интервью на«Первом канале»). Зарабатываются деньги, вот где ужас-то! Но подчиненным хватило и«устного распоряжения».
Деньги, с точки зрения государственных людей, вообще зарабатываются в основном как-то безумно неэстетично. И заборы, окружающие частные предприятия и стройки, такие непрозрачные, и реклама вид заслоняет, и вывески неформатные, и маршрутки тормозят движение, и ларьки с хлебом, печеной картошкой или газетами все такие эстетически невыдержанные, как будто их владельцы специально побеспокоились оформить свою собственность как можно непригляднее для государственного ока. Именно государственного: то, что у владельца киоска стоит цель разложить товар и оформить рекламу «покрасивше» для частного взгляда, сомнений вроде бы не вызывает — кто же сам себе враг? Но то, что потребителю кажется привлекательным — ну или хотя бы не настолько отталкивающим, чтобы отказаться от покупки нужного товара в удобном месте, — взгляд государственного чиновника неизменно оскорбляет. Такое ощущение, что, в сущности, оскорбляет сама ориентация на частный, а не бюрократический интерес, стремление угодить частной публике с презренными рублями в кармане, а не власти.
В Петербурге эта же напасть с уничтожением всего живого периодически происходит под лозунгом борьбы за «исторический облик города». Историческому облику в глазах властей мешает все то же: ларьки, мелкая уличная торговля, вывески, заборы, реклама. Большего недомыслия, в сущности, представить себе невозможно. Достаточно взглянуть на гравюру-другую, изображающую жизнь имперской столицы XIX в. — именно той, чей облик упорно пытаются музеефицировать в современном Питере, — чтобы увидеть очевидное: реальный исторический облик города органично включал в себя живое функционирование тысяч малых в нашем понимании или совсем уж мелких бизнесов. Тут и разносчики с пирожками, и мальчишки с газетами, и разномастные вывески кисти, прямо уж скажем, не выпускников императорской академии искусств. И извозчики на раздолбанных колымагах, и тумбы с рекламой, и лоточники, не извольте сомневаться, на любой вкус. Все, на что с азартом и смаком, как будто более важных дел нет, периодически открывают охоту городские чиновники. В итоге их деятельности в центре негде купить килограмм нормальных помидоров или кусок свежей ветчины — площадей под нормальные продовольственные магазины в исторической застройке тоже не вагон, а ларьки, на окраинах решающие проблему шагового доступа к товарам повседневного потребления, в центре оскорбляют начальственный глаз.
В Москве, по историческому облику которой государство прошлось настолько безжалостно, что апелляция к таковому выглядела бы совсем уж грубой издевкой, совершенно те же самые меры принимаются к бизнесу под другую риторику. Для борьбы с незаконной застройкой. В целях ликвидации пробок. В рамках антикоррупционных мероприятий: это когда отменяется чье-нибудь коррупциогенное распоряжение вроде обязательного для всех коммерческих предприятий района жесткого формата вывесок, заставляющего всех владельцев магазинов заказывать таковые у единственно правильного поставщика. И принимается новый формат — направляющий новые денежные потоки к другому изготовителю. Ради заботы об«архитектурно-художественном» совершенстве — это в городе, сплошь застроенном бетонными монстрами, а в постсоветское время — эклектичными кокетливыми уродцами, о которых старожилы иначе, как матом, не разговаривают. В общем, ради чего угодно, на что хватит административной фантазии.
Государству чудовищно мешают люди. Уставшие после работы и желающие перехватить буханку и двести граммов сыра прямо у метро, не тратя лишнего часа на заход в магазин. Голодные, пробегающие по своим делишкам, склонные перехватить на ходу блин с начинкой, вместо того чтобы чинно сидеть в симпатичных кафе. Курящие, у которых вечно кончаются сигареты в самый неподходящий момент. Катающиеся не по тщательно рассчитанным мэрией маршрутам городского транспорта, а туда, куда им самим надо, на юрких, мешающих проезду маршрутках, а то и на извозчиках некоренной национальности с их уродливыми разбитыми«Жигулями». И плюющие при этом на соблюдение теми извозчиками что миграционного, что налогового режима — ехать-то надо. Оповещающие друг друга о готовности продать товар или оказать услугу то при помощи дорогой и крикливой рекламы, застящей вид на лужковский ампир, то посредством самоклеенных бумажек с бахромой, уродующих чистенькие стеклянные остановки и замечательно гладкие фонарные столбы. Звонящие зачем-то по мобильникам и готовые терпеть убогий вид платежных терминалов ради возможности не уходить из эфира ни на минуту. Отвратительно живые, непристойно деятельные, все время чем-то там друг с другом сомнительным занятые — и полностью лишенные эстетического чувства.
Источник: Ведомости
