Год назад, 29 июня 2008 г., президент России подписал закон (141-ФЗ), внесший ряд поправок в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство. Эти поправки привели к появлению в России нового правового института — досудебного соглашения о сотрудничестве. Суть досудебного соглашения состоит в том, что подследственный признает свою вину, выдает сообщников и помогает в раскрытии других преступлений. Закон гарантирует, что такое сотрудничество вдвое сокращает его наказание. Институт проблем правоприменения отследил годичную историю его применения и попробовал разобраться, как в России срабатывают законодательные новации.
Авторы и идеологи этого закона изначально видели несколько сфер его применения. Досудебное соглашение, считали они, поможет раскрыть преступления, связанные с распространением наркотиков, терроризмом, заказными убийствами и созданием организованных преступных групп. Предполагалось, что наркокурьеры, наемные убийцы, рядовые члены ОПГ и террористических групп будут сдавать руководителей и заказчиков, смягчая тем самым свое наказание и помогая раскрывать большое количество опасных и тяжких преступлений. По большому счету закон предназначался не для массового применения, а для раскрытия немногих, но очень сложных преступлений.
Какова оказалась действительная практика правоприменения? Досудебные соглашения были заключены по нескольким (около 20) громким делам — таким, как дело об убийстве Галины Старовойтовой или дело Владимира Кумарина. Новый закон позволил выявить нескольких наркобаронов и, видимо, заказчика похищения судна Arctic Sea (правда, многие выявленные преступники оказались гражданами иностранных государств, недоступными для российских следователей).
С другой стороны, более 10 дел, упоминания о которых появлялись в прессе, — это дела, в которых одним из фигурантов и, по сути, главным виновником оказывался чиновник или милиционер. Вот пример довольно типичного для этой группы дела. В Ингушетии кассиром Сбербанка, сотрудником отделения Пенсионного фонда и неназванным гражданином было сфабриковано 43 подложных пенсионных дела, по которым были назначены пенсии. В сумме они получили 914 000 руб. этих пенсий. Из всех участников группы досудебное соглашение заключил именно сотрудник Пенсионного фонда, работавший на довольно высокой должности главного специалиста. То есть именно тот человек, который совершил служебный подлог и без которого преступление уж точно не состоялось бы.
Кроме преступных групп, в которых чиновник был одним из участников, соглашение также начали использовать еще в одном случае — когда речь идет о группе, состоящей только из чиновников. Оно заключается в делах о должностных преступлениях. Такие случаи уже были в Казани, Новомосковске, Ростове, Липецке и других городах. Группа из нескольких государственных служащих совершает преступление (коррупция, вымогательство, подлог или что-то еще). После того как начинается следствие, один из них (нередко самый статусный) идет на досудебное соглашение. Одним из первых опытов использования досудебного соглашения было спорное и неоднозначное дело против Евгения Чичваркина.
Траектория закона о досудебном соглашении отражает общие закономерности правовой сферы в России или даже права как такового. Норма закона по условию не может определять все случаи своего применения, а тем более лица или группы, которые смогут воспользоваться ею в своих интересах. Часто новая норма становится дополнительным ресурсом для тех, у кого достаточно власти, чтобы влиять на правоприменение. Классикой этого жанра был печально известный Закон о несостоятельности (банкротстве) образца 1998 г. И хотя предопределить правоприменение законодателям не под силу — какие бы иллюзии они на этот счет ни питали, — максимально предвидеть использование законодательной нормы в реальной жизни они обязаны.
Еще на стадии подготовки законопроекта о досудебном соглашении отдельные эксперты предупреждали о том, что закон может использоваться для защиты «нужных» людей. Однако их замечания не были учтены. Закон был написан для идеально образованного и добросовестного правоприменителя, который точно знает, что именно имел в виду законодатель. Недаром Александр Рыжаков, известный специалист по уголовно-процессуальному праву, в своем комментарии к этой главе УПК едва ли не на каждой странице вынужден был писать о том, что законодатель, видимо, имел в виду то-то и то-то, хотя понять его можно и так и эдак.
Использование закона — это не обязательно намеренное искажение права или применение его в корыстных целях. Это еще и возможность уменьшить объем собственной работы там, где работа все равно не дает позитивного эффекта. Это возможность выбрать более легкий путь, не заботясь об общем благе. Отечественные правоохранители творчески подошли к новой норме, найдя в ней не только инструмент борьбы со сложными преступлениями, но и возможность выводить из под удара коллег и чиновников, одновременно облегчая свою работу по доказыванию вины других подследственных.
Источник: Ведомости
