Государство начинает всерьез бороться с мафией, только когда она бросает ему открытый вызов. Если бы переодетые полицейскими киллеры не расстреляли в упор пятерых конкурентов в день Святого Валентина, власти Чикаго вряд ли бы всерьез взялись за Аль Капоне. Итальянское государство продемонстрировало решимость после того, как мафия развязала террор против госслужащих. Когда медельинский картель убил четвертого по счету кандидата в президенты Колумбии, в действие были введены части регулярной армии. Уралмашевского лидера Александра Хабарова посадили и довели до смерти после того, как он устроил массовый митинг своих сторонников в центре Екатеринбурга. Осмелюсь даже предположить, что, организуй Владимир Кумарин автоматный расстрел Сергея Васильева не в центре Петербурга, а хотя бы где-нибудь за городом, он бы и сегодня продолжал вести ночной прием в своей«Золотой стране» на Владимирском.
Первый месяц Сергея Собянина в качестве мэра Москвы ознаменовался целым рядом размашистых и донельзя характерных жестов. Для горожан наиболее заметным из них оказался скоростной снос ларьков и ликвидация платежных терминалов в столице. Уже выяснилось, впрочем, что г-н Собянин никаких формальных поручений по этому поводу не давал, а так — высказался пару раз в том смысле, что некрасиво, мол, и неэстетично, когда, цитирую, «такое ощущение, что город, все клочки земли поделены. И на них зарабатываются деньги» (фраза из интервью на«Первом канале»). Зарабатываются деньги, вот где ужас-то! Но подчиненным хватило и«устного распоряжения».
За первое полугодие 2010 г. судами рассмотрено 54 912 административных дел по факту «осуществления предпринимательской деятельности без государственной регистрации или без специального разрешения (лицензии)» (ст. 14.1 КоАП). Средняя сумма наложенного штрафа (в расчете на одно рассмотренное дело) составила 1710 руб. с копейками. По сравнению с тем же периодом 2008 г. количество дел выросло на 3%, а сумма штрафов упала на 15% (с учетом инфляции — более чем на 25%). Даже если мы предположим, что судья может рассматривать 10 таких дел в день, то получится, что административное судопроизводство по этой статье приносит бюджету 300 руб. убытков с каждого дела, поскольку день работы судьи (с учетом помещений, помощников и прочее, и прочее) обходится налогоплательщикам как минимум в 20 000 руб. Это если не учитывать стоимость работы сотрудников органов исполнительной власти, которые выявили правонарушение, составили протокол, направили материалы в суд и т. д.
Дискуссия о реформе милиции обошла стороной вопрос реформирования Управления вневедомственной охраны (УВО) при МВД. И хотя президент обещал подумать о запрете на коммерческую деятельность для вневедомственной охраны, эту тему заслонило обсуждение чрезвычайно широких полномочий будущих полицейских. Проблема преобразования УВО ограничилась несколькими комментариями на сайте законопроекта, к которым, как показал финальный текст законопроекта «О полиции», никто не прислушался. Тем не менее статус вневедомственной охраны и ее место в системе МВД заслуживают отдельного рассмотрения.
Институт проблем правоприменения провел статистический анализ активности арбитражных судов в регионах России, чтобы проверить предположение о связи экономического роста и востребованности судебного способа разрешения конфликтов в сфере экономики. Верно ли, что в тех регионах, где предприниматели чаще прибегают к формальному, судебному способу разрешения конфликтов, показатели экономического роста будут более высокими?
Дело Егора Бычкова — незадачливого борца с наркотиками из Нижнего Тагила и его единомышленников, недавно осужденных по статьям «похищение человека» и «незаконное лишение свободы», — продолжает будоражить общественность. Не будем делать голубые глаза: «Раз суд решил — значит, виновны». Мы прекрасно знаем, что решение российского суда, да еще по общественно значимому делу, нельзя считать достоверным доказательством. Но в данном случае минимальный набор фактов, установленный судом, не отрицают ни сами подсудимые, ни их соратники на свободе, ни их многочисленные защитники. С их слов можно утверждать, что в фонде «Город без наркотиков» практикуют как минимум следующее: насильственный увоз совершеннолетних людей по просьбе их родственников, насильственное удержание, многодневное содержание в наручниках — без права даже сходить в туалет — на хлебе и воде. И никакой медицинской не то что помощи, а даже просто наблюдения в процессе. Даже без всей остальной дикости, которую борцам с наркотиками инкриминируют недоброжелатели — а там звучит все, что угодно, от систематических избиений до изнасилований, — открыто озвучиваемый ими самими набор практик «реабилитации» впечатляет. Он звучит скорее как какие-то хроники из жизни северокавказской террористической группировки, занятой захватом заложников, чем как описание повседневной работы активистов благотворительной организации, самоотверженно спасающих больных опустившихся людей.
Свободный рынок и конкуренция обеспечивают эффективное распределение ресурсов, но только если участники рынка находятся в условиях равной безопасности. В свое время Адам Смит полагал такие условия как естественные и не учитывал фактор безопасности, по-видимому, потому, что современное ему государство уже было достаточно действенным для создания равномерно безопасной среды. Однако такая среда создана далеко не всеми государствами. Там, где участники рынка вынуждены доплачивать за снижение рисков или повышение уровня защиты, охранные издержки ложатся дополнительным бременем на экономику, снижая ее конкурентоспособность.
Один из любимейших приемов законодателей, ставящих себе целью развязать руки силовикам и чиновникам, — четко и вменяемо прописать норму, защищающую права граждан и препятствующую произволу, а потом добавить к ней, что называется, открытый финал. Законодательные акты РФ пестрят скрупулезными, детальными описаниями полномочий того или иного органа или должностного лица с замечательной концовкой «и другие». К примеру, «сотрудник такого-то контрольного ведомства имеет право в ходе проверки требовать…» — далее следует список различных документов, относящихся к компетенции данного ведомства, этак на половину страницы — и заключение:«а также другие документы». Что в переводе значит «любые». И действительно, получается, что требуют любые. Так, один из любимых приемов борцов с экономической преступностью — изъять сразу все компьютеры и всю отчетность у преследуемой фирмы, а то и — для повышения сговорчивости — у ее контрагентов, к которым никаких претензий у государства нет. Якобы в интересах следствия. Из этой же оперы нашумевшая пару лет назад история, когда в научно-исследовательском центре«Мемориал» прокуратура изъяла без описи уникальные архивные материалы (вернула через пять месяцев) под предлогом расследования дела о… предположительно экстремистской публикации в газете «Новый Петербург», не имеющей к центру никакого отношения. Следствие, если верить официальным объяснениям, имело основания считать, что в помещении «Мемориала» хранятся материалы, которые могут помочь расследованию. Положим. Но все-таки предположить, что архивные материалы, возраст которых исчисляется десятилетиями, могут помочь в расследовании вопроса о том, кто допустил в 2007 г. публикацию антисемитской статейки в желтой газетке, — некоторый перебор.
Разворачивающийся конфликт между московской субэлитой во главе с бывшим мэром Москвы Юрием Лужковым и Кремлем неизбежно затронет и судебную власть. И снова поставит вопрос о ее независимости и о верховенстве права. Власти всех уровней привыкли легитимировать свои действия с помощью судебных решений и отбиваться от критики прессы с помощью исков о защите чести и достоинства. Они делают это вполне успешно. За свою карьеру градоначальника Лужков подал почти 60 судебных исков против своих критиков(семь в этом году), не проиграв ни одного.
Когда авторитарный режим стабилен и власть едина, судам тоже легче — настолько, насколько легче обосновывать заранее известное решение по сравнению с поиском справедливого и законного. В такой ситуации любые организационные преобразования в части формальной независимости судей и их корпоративной обособленности будут носить характер косметического ремонта, не затрагивающего основ работы судебной системы и искусства тонкого следования интересам власти.
Судя по данным августовского опроса фонда «Общественное мнение» (ФОМ), общественное обсуждение проекта закона о полиции скорее всего благополучно провалилось. После первой недели шумной кампании по организации обсуждения лишь 20% опрошенных вообще знали о существовании документа в открытом доступе, еще 31% что-то о нем слышали, остальные просто впервые узнали о его существовании от социологов в ходе опроса. Для сравнения: примерно 3/4 комментариев, размещенных на сегодняшний день пользователями интернета на сайте законопроекта, были поданы до 14 августа, когда проводился опрос ФОМ, — как всякая кампания, обсуждение после первой недели стремительно затухает. Собственно, эти 20% и есть, вероятно, все интересующиеся: по данным того же опроса, желали бы принять участие в обсуждении такого закона всего 21%.
