Предложенный проект закона «О полиции» содержит много странных пунктов, но один из них удивителен тем, что прямо противоречит инициативам президента, направленным на защиту прав предпринимателей. Закон сохраняет за органами полиции право и обязанность выявлять преступления в сфере экономической деятельности, включая налоговые. В прямых списках обязанностей полиции этих функций нет, но в пункте 1.4 статьи 13 упоминаются «функции по выявлению налоговых преступлений». Сотрудникам полиции предоставляются права всеми возможными способами вмешиваться в деятельность хозяйственной организации (например, проверять все и вся, в том числе «иные (читай: любые) документы» у организаций (ст. 13 п. 1.2), получать финансовую информацию о деятельности организаций в кредитных учреждениях (ст. 13, п. 1.4) и т. д. Это значит, что за полицией неявным образом сохраняется функция выявления преступлений в сфере экономической деятельности.
Президент Медведев выразил пожелание обсуждать проект закона «О полиции» конкретно: «По разделам, главам, параграфам». Обычно главные проблемы законодательных актов гнездятся не в той или иной формулировке, а на стыке между несколькими разными нормами, там, где они вступают в противоречие. Но в нашем случае выполнить пожелание президента проще простого. В проекте есть ровно одна даже не статья, а часть статьи длиной всего-то в десяток слов, которую стоит обсуждать. Потому что, если эта норма останется в силе, все остальное содержание закона попросту не будет иметь никакого значения. Вот она дословно: ст. 56 «Переходные положения», ч. 2. «Сотрудники милиции с их письменного согласия остаются на службе в полиции на соответствующих должностях».
Приговор по делу Самодурова — Ерофеева вызвал такую волну возмущения с одной стороны и ликования с другой, что сразу становится очевидным: ни та ни другая представления не имеют о том, как в общем случае — без камер и знаменитостей — осуществляется уголовное правосудие в России. Все полагают, что без политического заказа, без взяток и пиара российский суд невиновных оправдывает, а виновных приговаривает.
На самом деле ситуация намного комичнее — или, если угодно, трагичнее. Господа Самодуров и Ерофеев после всех боданий и флешмобов получили от суда ровно тот приговор, который получили бы при прочих равных на их месте рядовые, совершенно не известные никому и«не знаковые» люди. В случае, скажем, если бы их сосед пошел в прокуратуру с заявлением, что его религиозные чувства оскорбляют граффити на их заборе. При условии, разумеется, что у прокурора как раз не хватало«палки» в квартале по возбужденным делам, взыграло желание отличиться по модной 282-й статье или просто зуб в этот день болел.
Год назад, 29 июня 2008 г., президент России подписал закон (141-ФЗ), внесший ряд поправок в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство. Эти поправки привели к появлению в России нового правового института — досудебного соглашения о сотрудничестве. Суть досудебного соглашения состоит в том, что подследственный признает свою вину, выдает сообщников и помогает в раскрытии других преступлений. Закон гарантирует, что такое сотрудничество вдвое сокращает его наказание. Институт проблем правоприменения отследил годичную историю его применения и попробовал разобраться, как в России срабатывают законодательные новации.
Одна из предполагаемых мер в рамках обсуждающейся сейчас реформы милиции — применение опросов общественного мнения в ходе разработки реформы и для оценки удовлетворенности населения деятельностью милиции в дальнейшем. Звучит как будто неплохо: узнать мнение собственно людей о работе правоохранительных органов. Но есть проблема.
В России обсуждается необходимость реформы МВД. Как свидетельствует международный опыт, ключевыми темами для реформы такого рода всегда оказываются проблемы численности силовых структур и объемов их финансирования: небольшие, но хорошо обеспеченные материальными средствами силовые структуры, судя по всему, являются наилучшим вариантом.
Подходит ли этот рецепт для постсоциалистических стран? Для того чтобы определить, какой путь реформирования является оптимальным в данном регионе, следует обратиться к опыту аналогичных стран, которые уже проводили такие реформы. Институт проблем правоприменения проанализировал опыт постсоциалистических стран с точки зрения соотношения относительной численности (на 100000 жителей) силовиков, их удельного (на одного сотрудника) финансирования, с одной стороны, и качества бизнес-среды и уровня правовой защиты населения — с другой.
Лондонские ссыльные — уехавший Чичваркин и вернувшийся Гуцериев публично высказались по поводу своего конфликта с российскими правоохранительными органами, вынудившими их покинуть страну. Чичваркин поименно назвал членов «милицейской банды», отбиравших товар под предлогом оперативно-розыскных мероприятий. Гуцериев всячески избегал называть имена тех, кто координировал 72 уголовных дела против него. Ему теперь с ними жить и строить новый бизнес. А в отношении бывшего товарища по несчастью прощенный олигарх высказался оптимистично: мол, я решил вопрос — и Евгений решит.
По данным Верховного суда, штатная численность судейского корпуса составляет 27 380 человек (без учета мировых и военных), из них 23 297 — судьи судов общей юрисдикции и 4083 — судьи арбитражных судов. Это те люди, от профессионализма, непредвзятости и принципиальности которых зависит очень многое. Защита прав граждан. Разрешение конфликтов. Отношение к государству. Уровень справедливости как его отражает массовое сознание. Рост частных инвестиций, предпринимательства, инноваций зависит от того, способна ли судебная система защитить наиболее активных людей от тех, кто пытается присвоить результаты их усилий, будь то криминальные элементы, недобросовестные конкуренты или государственные служащие.
В Госдуму внесен проект поправок«О демонстрациях, митингах, шествиях и пикетированиях», призванных лишить людей за рулем автомобиля права участвовать в массовых акциях. Другими словами — возить на крыше своей собственной машины синие детские ведерки, символизирующие протест против засилья машин с синими мигалками, то и дело создающих аварийные ситуации на дорогах. Самый популярный вид«спецтранспорта со спецсигналом» на московских дорогах — не пожарная машина и не«скорая помощь», а новенький черный«членовоз», с ревом продирающийся сквозь трафик(на видавшей виды«скорой» так и не поныряешь между рядами, к слову). Депутаты подсуетились к случаю: раз возникла новая форма протеста, то приходится спешно принимать меры. И больше трех машин с одинаковой символикой в одном месте будут считаться незаконной демонстрацией(или митингом?), на которую надо испрашивать разрешения и согласовывать маршрут.
Проект поправок к закону«О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» привлек к себе внимание прежде всего тем, что дополнительно урезает гражданские права человека, находящегося за рулем автомобиля. Между тем этот законопроект, появившийся как паническая реакция на антимигалочное«движение синих ведерок», молниеносно завоевавшее популярность среди москвичей, может доставить серьезные неприятности и вполне пешим участникам публичных акций. Сработала довольно популярная тактика законодателей — проталкивая закон, призванный быстро решить какую-то конкретную горячую проблему, заодно, как говорится, чтобы два раза не вставать, подсунуть туда еще пару пунктиков, к проблеме отношения не имеющих, но зато дающих государственным органам дополнительные средства давления на граждан. В данных поправках таких пунктиков три.
