Мнение Кирилла Титаева о том, почему предложение Владимира Путина, прозвучавшее в Послании к Федеральному Собранию, усилит зависимость высших судей.
Слово дня 15 января 2020 г. – «отставка». Владимир Путин в послании президента Федеральному собранию предложил изменить схему отстранения от должности судей высших судов страны. Президент заявил: «Считаю необходимым предусмотреть в Конституции полномочия Совета Федерации по представлению президента России отрешать от должности судей Конституционного и Верховного судов в случае совершения ими проступков, порочащих честь и достоинство, а также в иных случаях <...> Это предложение делается исходя из сложившейся практики. Этого явно сегодня не хватает» (цитата по официальной кремлевской стенограмме).
Первые два часа после послания эксперты конкретно эту инициативу комментировали слабо, сфокусировавшись на других пунктах послания. Потом правительство Дмитрия Медведева подало в отставку. В итоге про изменение процедуры отстранения высших судей, не исключено, все забудут, поскольку это кажется незначительной мерой. На самом деле мы видим отход от принципов, достижений и идей независимости, которую судебная власть приобрела в 1990-х гг.
Как система устроена сейчас? Судьи Верховного и Конституционного судов назначаются Советом Федерации по представлению президента. При этом судьи Верховного суда должны перед назначением пройти, так же как и все остальные судьи страны, через утверждение квалификационной коллегии соответствующего уровня (для Верховного суда – Высшей квалификационной коллегии, ВККС). Она же и налагает дисциплинарное взыскание в виде досрочного прекращения полномочий на судей Верховного суда.
Обращаю внимание: сейчас судья назначается верхней палатой парламента по представлению президента, а отрешается от должности исключительно судейским сообществом. Обжаловать решение ВККС можно только в дисциплинарную коллегию Верховного суда, т. е. опять же внутри судейского сообщества.
Прекратить полномочия судьи Конституционного суда ввиду совершения недостойных поступков может только Совет Федерации по представлению самого Конституционного суда, причем принятого не менее чем двумя третями голосов от числа действующих судей. Назначение судей в руках внешних игроков, но принудительное отстранение от должности полностью контролируется судебной системой.
Принцип, согласно которому судейское сообщество принимает новых членов, руководствуясь мнением внешних стейкхолдеров, но контролирует себя самостоятельно, – основа независимости судебной власти. Этот высокий принцип не решает проблемы независимости отдельного судьи, особенно проблемы давления со стороны председателя и вышестоящего суда, но создает независимость судебной власти как отдельной ветви. В случае если судебная власть ощущает внешнее давление, то формальных рычагов отстранения неугодных судей ни у кого за пределами судебной системы нет. Можно только жаловаться в органы судейского сообщества (или в Конституционный суд в случае с судьей соответствующего суда) и надеяться на то, что судебная система сама исторгнет недостойных.
Пока система работает в устоявшемся режиме, формальные институты обрастают неформальными практиками согласования, и возникает соблазн полностью игнорировать изменение формальных правил – ведь в реальной жизни все равно работают сложившиеся традиции (не случайно и президент сказал прямым текстом о «сложившейся практике»). Однако в ситуации политических изменений закон может быть мобилизован группами интересов (в том числе судебной системой) в буквальном смысле. Во вторник, 14 января, председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин предложил упростить процедуру задержания спецсубъектов – судей, адвокатов и т. п. Ухудшение существующих (но не работающих) формальных правил – это мина, которая закладывается под возможность будущих изменений к лучшему. Передача контроля над отстранением судей от должности внешним по отношению к судебной системе структурам – именно такое изменение. Когда неформальные практики будут меняться, они будут меняться уже с учетом изменившихся формальных правил.
Новые формальные правила будут таковы, что каждый судья Верховного и Конституционного судов будет знать, что в любой момент президент может обратиться в Совет Федерации с предложением о лишении его или ее полномочий. Смогут ли судьи в этой ситуации принимать действительно независимые решения в действительно важных вопросах, затрагивающих, например, трактовку полномочий высших органов власти (а высшие суды могут и должны рассматривать такие вопросы)?
Особенно важным такое перераспределение полномочий становится в контексте отставки правительства и грядущей реформы аппарата власти. Мы знаем немало примеров, когда именно высшие суды в ситуации политической или социальной нестабильности оказывались теми инструментами, которые обеспечивали адекватный диалог и смягчали кризис. Причем до определенного момента эти суды выглядели сервильными и подконтрольными, но в критической ситуации, именно опираясь на силу формальной независимости, оказывались тем механизмом, который предотвращал выход ситуации из правового поля. Так, например, в Аргентине после смерти Хуана Доминго Перона сначала установилась жесткая диктатура – печально знаменитые массовые преследования и убийства коммунистов, социалистов и левой интеллигенции, которые скоординированно осуществлялись рядом крайне правых режимов Латинской Америки. Диктатура постепенно уступила место слабой демократии с периодическими рецидивами авторитарных тенденций, после чего возникла парадоксальная ситуация. Судьи конституционного суда даже при самой жесткой диктатуре умудрялись принимать решения, идущие вразрез с волей и интересами правителей. Причем это были действительно не декоративные, а важные, иногда судьбоносные решения, касавшиеся политических прав, судьбы оппозиционных политиков и т. д.
Практически предложенные 15 января Путиным изменения в Конституцию дают судьям высших судов простейший сигнал: теперь ваша карьера в руках президента. Не только неформально, но и официально. А теперь давайте рассмотрим дело, в котором обжалуются действия исполнительной власти в сфере...
Автор — ассоциированный профессор социологии права им. С. А. Муромцева и директор по исследованиям Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге
Источник: Ведомости
