ЦСР нашел малоэффективной работу по ресоциализации осужденных.
Поддержка социальной реабилитации осужденных со стороны администрации колоний и СИЗО недостаточно эффективна, говорится в докладе Центра стратегических разработок (ЦСР). Его авторы опросили сотрудников уголовно-исполнительной системы (УИС) и людей, вышедших из мест лишения свободы, и пришли к выводу, что попытки ресоциализировать осужденных сталкиваются с препятствиями как внутри УИС, так и вне ее. Сведения из доклада уже направлены во ФСИН России и Минюст РФ.
Некоммерческая организация ЦСР, председателем совета которой является глава Счетной палаты РФ Алексей Кудрин, представила доклад «Ресоциализация в местах лишения свободы в России». Вопросы возвращения осужденных в общество обсуждаются сейчас во ФСИН России. В службе неоднократно подчеркивали: чем лучше работа по этому направлению, тем ниже уровень повторной преступности. «Мы начинаем работать на ресоциализацию с первого дня, как к нам попадает осужденный»,— говорил на круглом столе по вопросам ресоциализации во ФСИН в прошлом году и. о. начальника управления социальной, психологической и воспитательной работы ФСИН России Сергей Филимонов. Но пока 63% отбывающих наказание в исправительных колониях — люди неоднократно судимые. Всего, по данным ФСИН России, на 1 января 2018 года в тюрьмах, исправительных колониях и СИЗО содержалось 602 тыс. человек.
Чтобы выяснить, насколько эффективна работа УИС, авторы доклада изучили основные способы реабилитации, в том числе образование, труд, воспитательную работу и психологическую поддержку. «Исследователи опирались на открытые источники, а также на интервью с сотрудниками УИС и бывшими осужденными»,— пояснила “Ъ” Ольга Шепелева, старший эксперт направления «Институты и общество» ЦСР.
Деятельность администрации мест лишения свободы пока недостаточно эффективна, делают вывод авторы. Так, по данным Минюста, в 2016 году было трудоустроено только 40% всех осужденных, а сотрудники колоний пояснили исследователям, что среди мужчин эта цифра еще ниже — до 30%. Зарплаты, не превышающие после всех вычетов 2 тыс. руб. в месяц, не вызывают у осужденных желания трудиться. Единственный мотив — это характеристика на УДО. Но если у человека мало шансов досрочно освободиться, например много взысканий, то и это не срабатывает. Зато на свободе могли бы пригодиться полученные за решеткой образование и профессия. Во всех исправительных учреждениях, кроме колоний-поселений, есть профессиональные училища и их филиалы: так, в 2013–2014 годах было обучено по профессии более 162 тыс. осужденных. Однако обучение идет на устаревшем оборудовании, а бывшие заключенные признаются, что не слушали лекторов.
Воспитательная работа в колониях зачастую проводится формально, хотя в некоторых учреждениях мероприятия разнообразные и осужденные массово участвуют в них. «Но основным стимулом к такому поведению становятся страх взысканий и желание получить поощрения, которые непосредственно влияют на УДО»,— подчеркивают авторы доклада. Помочь осужденным могли бы психологи, но они подчиняются администрации учреждения и могут не сохранить тайну беседы. Кроме того, психологов крайне мало. «Обычно в исправительной колонии или СИЗО два-три психолога на 1–1,5 тыс. осужденных и всех сотрудников»,— подчеркивают авторы доклада.
Влияние семейных связей также помогает вернуть осужденного в общество, не раз заявляло руководство ФСИН. Но часть родственников предпочитают забыть об оступившемся члене семьи, констатируют авторы доклада, а другие сталкиваются с препятствиями, в том числе со стороны сотрудников ФСИН. Жены осужденных жалуются, что им приходится проходить через унизительные досмотры перед свиданием, где их заставляют раздеваться и приседать. А оперуполномоченный исправительного учреждения на условиях анонимности рассказал, как он сорвал долгожданное свидание, отправив осужденного в штрафной изолятор за надуманную провинность. Кроме того, многие осужденные отбывают наказание не в своем регионе, и их родным тяжело добираться до колоний.
Будут ли у освободившегося силы и здоровье для поиска работы, зависит от тюремной медицины. «На мой взгляд, это самое важное, так как у людей в местах лишения свободы здоровье сильно подрывается и, когда они освобождаются, это очень сильно им мешает,— рассказала “Ъ” автор доклада Ксения Рунова, лаборант Института проблем правоприменения (ИПП) при Европейском университете в Санкт-Петербурге.— Многие серьезные заболевания, например рак, нельзя вылечить в условиях ФСИН. А ФСИН стремится к тому, чтобы быть независимым, и у них вся медицинская инфраструктура своя. Но это приводит к низкому качеству медицины». Это можно было бы исправить, усилив связь с Минздравом и муниципальными больницами. Сейчас есть возможность направлять больных на лечение в гражданские клиники, но только с конвоем, на что руководство колоний и СИЗО идет неохотно. «Также крайне важна реабилитация после освобождения,— добавляет госпожа Рунова.— Сейчас люди выходят на свободу, но ими никто не занимается, не помогает с жильем и работой. Нужна преемственность, чтобы другое учреждение брало ответственность за освобожденных».
«Сведения, которые были собраны для этого доклада, ЦСР направил вместе с предложениями и в Министерство юстиции, и во ФСИН этой весной. А доклад — это справочный материал»,— пояснила “Ъ” госпожа Шепелева. Она добавила, что ЦСР проводит сейчас большое исследование пенитенциарной системы и вопросы ресоциализации — это лишь его часть. «Сейчас ИПП совместно с ЦСР изучает накопленный в разных регионах страны опыт реабилитации освободившихся из мест лишения свободы. Результаты представим осенью»,— добавила госпожа Шепелева.
Источник: Коммерсантъ.
