На сайте ежедневной деловой газеты «РБК» опубликован комментарий ведущего научного сотрудника ИПП Кирилла Титаева, посвященный проекту поправок в Гражданский и Арбитражный процессуальные кодексы, а также в Кодекс административного судопроизводства.
Верховный суд внес на рассмотрение Госдумы проект поправок в Гражданский и Арбитражный процессуальные кодексы, а также в Кодекс административного судопроизводства. Одним из главных для граждан страны изменений может стать запрет участия в судебных процессах, в качестве представителей сторон, лиц без высшего юридического образования. Законодатель объясняет новацию стремлением повысить качество юридических услуг для населения. РБК Петербург спросил у экспертов в сфере юриспруденции, каковы будут реальные последствия реформы.
Александр Казусь, партнер адвокатского бюро «Деловой фарватер»:
«Если правило, согласно которому люди без образования потеряют возможность выступать в суде, станет всеобщим — жди беды. Фактически, это закроет доступ к правосудию для большей части граждан. Рядовой спор зачастую не требует обращения к юристу. Например, бессмысленно нанимать специалиста за 100 тыс. руб. ради попытки взыскать ущерб в размере 50 тыс.
Другое следствие такого «фильтра по диплому» — это рост цен на юридические услуги. Сегодня интересы организаций в судах часто представляют люди без специального юридического образования. Лишая их возможности выступать в суде, мы монополизируем рынок, сужаем общее количество кадров, которые потенциально могут предоставлять юридические услуги. Чем уже рынок специалистов — тем выше их стоимость. Рост цен на услуги юристов еще больше ограничит доступ обычных граждан к правосудию.
Я не исключаю, что Минюст таким образом искренне пытается повысить качество оказания юридических услуг (именно так законодатели аргументируют поправки). Однако, по сути, мы пытаемся интегрировать в судебную систему страны бывшего соцлагеря юридические принципы Западного мира. Например, в Великобритании выступать в суде, представляя интересы сторон, могут только определенные специалисты, так называемые баристеры. Их услуги имеют очень высокую цену, однако качество юридических услуг, судебных актов и т.д. в Великобритании вполне соответствует стоимости.
Конечно, в результате лишь небольшой процент населения Великобритании может позволить себе полноценный суд. Если вы житель Лондона и ваш сосед повредил ваше имущество на 3 тыс. фунтов, вы вряд ли станете нанимать баристера за 50 тыс. Однако в Западном мире эффективно работает институт посредничества, так называемых медиаторов — частных компаний, которые занимаются урегулированием рядовых исков без апелляции к официальному правосудию. Их услуги стоят значительно дешевле, чем услуги баристеров.
Тупиковые ситуации возникают довольно редко, потому что стороне с заведомо слабой переговорной позицией крайне нежелательно доводить дело до суда, который в случае проигрыша взыщет расходы именно с проигравшего. Легче пойти соседу навстречу - договориться о компенсации ущерба одной тысячей фунтов, чем потом платить за судебные расходы в 50 раз дороже.
Именно такую систему мы пытаемся перенести на российскую почву. Однако медиация в РФ пока развита недостаточно. Наряду с третейскими судами, она еще не пользуется достаточным доверием у судящихся. Доля обращений к медиаторам критически мала — можно сказать, что этот инструмент пока не работает. И пока ничто не предвещает глобальных перемен в этой области.
Подавляющее большинство населения даже не знает об альтернативных способах разрешения споров. То есть, чтобы о них узнать и воспользоваться — все равно придется прибегнуть к помощи юристов.
Это означает, что мы имеем дело с реформами, которые принесут пользу не населению вообще, а конкретной группе граждан. Не секрет, что российская судебная система имеет сильное лобби. Проще ли жить судьям, если к ним приходят только люди с профессиональным образованием? Конечно, проще. Им как минимум не придется проводить работу по разъяснению законодательства, если оно и так известно сторонам. Однако если эта ценность для нас становится важнее, чем доступ к правосудию для большей части населения, то поправки теряют смысл. Приведет ли это к повышению качества юридических услуг? Очень сомневаюсь».
Кирилл Титаев, ведущий научный сотрудник института проблем правоприменения при Европейском университете в Петербурге:
«Важной особенностью внесенной Верховным судом концепции является то, что она предполагает оценку результативности работы этой модели на каждом этапе. В частности, запрет на представление интересов в судах для лиц, не имеющих юридического образования, предполагается вводить не сразу, а после некоторых промежуточных этапов, на которых будет оцениваться эффективность, уместность изменений. Однако на этом хорошие новости заканчиваются, потому что ключевой недостаток концепции — в том, что мы пытаемся решить проблему, которой не существует.
Законодатель ссылается на тысячу жалоб на некачественную юридическую помощь, которые поступили в Минюст. Это означает, что мы имеем одну жалобу на 30 тыс. судебных процессов. У нас нет толп граждан, которые возмущаются тем, что им плохо помогли. К тому же недовольные граждане, как показывает анализ судебных решений, жалуются на лиц как без юридического образования, так и на лиц с юридическим образованием и адвокатов. Так что проблема с некачественной юридической помощью, мягко говоря, надуманная.
Решая проблему, которой не существует в эмпирической реальности, мы отталкиваемся от двух аргументов. Во-первых, есть постоянный интерес адвокатских образований в монополизации этой деятельности с постепенным вливанием всех, кто хочет оказывать юридическую помощь, в адвокатуру. Во-вторых, мы ориентируемся на практику большинства развитых стран. Самая жесткая модель работает в США, где человек должен быть членом специальной ассоциации, для того, чтобы выступать в суде, вне зависимости от того, кто он и где учился.
Как мне кажется, мы имеем дело с явным лоббированием со стороны адвокатуры. Формально, считается, что монополизация адвокатской деятельности повысит качество юридических услуг и ответственность юриста. Но для этого мы должны иметь очень хорошо работающие этические кодексы и эффективные системы обратной связи. Чтобы юрист, оказавший некачественную юридическую помощь, мог лишиться права это делать. Если рассматривать обязанность иметь юридическое образование под таким углом, то вся эта история вообще становится абсурдной — ведь нельзя же забрать у человека диплом.
Монополизация адвокатуры — это тоже крайне сомнительная история, потому что система исключения из ассоциации адвокатов за неэтичное или неквалифицированное представительство работает довольно плохо. У нас случается много скандалов, связанных с исключением человека из адвокатуры за то, что он пришел в суд в кожаной куртке или в бандане. Однако ситуаций, когда человека исключают за оказание заведомо некачественной помощи, за введение клиента в заблуждение я что-то не припомню. При том что ни для кого не секрет, что адвокаты по назначению у нас часто работают в связке со следствием.
Если соответствующие поправки будут приняты, то пострадают в первую очередь провинциальные суды и жители этих территорий. У судей, работающих в регионах, и так постоянно срываются уголовные процессы, потому что людей с адвокатским статусом на город — два человека. А тут еще и по гражданским делам появляется такое же ограничение.
Сейчас гражданин либо сам себя представляет, либо обращается к опытному, бывалому специалисту без юридического образования, который, например, поработал в ЖЭКе и набил там руку в правовых вопросах. После введение поправок судьи могут столкнуться с постоянной чехардой участников процесса, потому что, условно говоря, официальный представитель заболел, а другого на селе не нашли.
Другая точка, по которой поправки могут больно ударить, — это система юридического образования. У нас и так невысокий уровень — около половины судей и следователей — люди с заочным юридическим образованием. Среди остальных юристов таких около 70%.
В случае если мы примем соответствующие поправки, куча народу побежит за более или менее липовыми дипломами, потому что им не нужно будет от образования вообще ничего, кроме корочки. Представьте, что вы ректор университета, и вы видите массовый спрос со стороны платежеспособного населения на корочку. Вы идете навстречу спросу, потому что денег вузам всегда не хватает, и изобретаете вечернее отделение с очень упрощенной моделью. Этим вы сильно развращаете в первую очередь своих преподавателей. Невозможно читать гениальные лекции днем, а вечером заниматься халтурой».
Источник: РБК.
