Есть два пути заставить закон работать в ситуации, когда реальная практика расходится с существующей правовой нормой. Можно до бесконечности ужесточать законодательство и вкладываться в принуждение к исполнению. Это значит повышать издержки и для контролеров, и особенно для тех, кого данный закон призван регулировать. А можно просто зафиксировать в законе то, что фактически уже происходит. Когда речь идет о законодательстве, регулирующем жизнь граждан или — в особенности — бизнеса, российский законодатель систематически идет по первому пути. Когда встает вопрос о законах, регулирующих поведение самого государства и его служащих, — все чаще выбирает второй.
Говоря о том, как работает современное российское правосудие, нередко вспоминают о советском опыте.
Иногда это ностальгические рассказы и предложения вернуть отдельные (если не все) технологии работы советских судов, например народных заседателей или выборность судей. Иногда, напротив, мнения о том, что советский негативный опыт никогда не позволит создать в России нормальную судебную систему. При этом представления о том, как именно работала советская судебная система, разнятся. Большинство ее описаний основаны на личных воспоминаниях или на профессиональных мифах, унаследованных рассказчиком вместе с опытом старшего поколения. Объективных данных о работе этой системы почти нет. Очень мало существует судебной статистики, не говоря уже об исследовательских работах, описывающих не формальные правила (законы, регулирующие судебную деятельность), а повседневную работу судей и судебных чиновников.
На этой неделе стартовал проект «Открытая полиция» (http://openpolice.ru/), созданный при поддержке Комитета гражданских инициатив. Цель портала — сбор, истребование, систематизация и представление в пригодном для анализа виде информации о правоохранительных органах, их работе и результатах этой работы.
Институт проблем правоприменения продолжает исследование причин обвинительного уклона в российских судах. Напомним, что по статьям публичного и частно-публичного обвинения — дела рассматриваются в общей юрисдикции и при обязательном присутствии прокурора — доля оправдательных приговоров составляет не более 0,5%. По статьям частного обвинения — там, где не проводилось следственных действий и стороны состязаются в мировом суде без участия прокурора, — до 20%. Но дел частного обвинения в стране гораздо меньше, поэтому суммарный процент оправданий по всем составам выходит примерно 2,5%.
Информационный фон в России становится ощутимо более криминальным, причем центральное место в новостях занимают негодяи с высоким социальным статусом. Они то учинят в самолете пьяный дебош с мордобоем и нецензурной бранью, то попадутся на изысканных хищениях с мошенничеством или на взятке, устроят автомобильную аварию с тяжелыми последствиями. Поскольку журналисты любят обсуждать нравы элиты, а публику больше интересуют единичные события вроде зацементированного депутата, а не банальная поножовщина на почве алкоголя, эффект СМИ трудно отличить от реального тренда.
В России кроме двух бед есть и национальный вид спорта, неотъемлемым атрибутом которого являются грабли. В случае МВД эти грабли считаются в процентах и называются «раскрываемость». Именно этому показателю в первую очередь мы обязаны самыми серьезными проблемами в деятельности криминальной полиции.
Если речь идет о массовых, типовых статьях, наличие в деле явки с повинной никак не влияет на его исход
Одним из важнейших условий существования правового государства является прозрачность для граждан как законов, так и механизмов их реализации (в частности, эти механизмы должны более или менее совпадать с теми, которые описаны в тексте закона). Однако очень многие правовые механизмы, заявленные в российских законах, работают не совсем так, как написано в тексте. Яркий пример — явка с повинной. В законе написано, что человек, явившийся с повинной или деятельно раскаявшийся, не может получить наказание в размере более чем две трети от максимального. То есть подразумевается, что наказание он должен получить более мягкое, чем тот, кто с повинной не являлся.
Государство отказывается от своей монополии на применение насилия, позволяя другой организованной группировке применять насилие у себя на глазах.
Государственная дума приняла в первом чтении закон, запрещающий «пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних». Те, кто счел, что этот закон ставит их в положение людей второго сорта, вышли протестовать. Совсем небольшая кучка, человек тридцать.
Представим себе гипотетического ревизора, которого Верховный суд отправил проверять практику назначения наказаний в районных судах России. До Басманного суда он доедет на автомобиле за 30 минут, а до Анадырского районного суда лететь девять часов на самолете. Верховный суд поддерживает статусное, финансовое и квалификационное единство судей. Юристы уделяют большое внимание эволюции права и правоприменения во времени. Решение судьи вчера может отличаться от решения судьи сегодня при схожих обстоятельствах дела из-за естественных изменений законодательства. Но могут ли решения судьи из города N отличаться от решений его коллеги из города M при прочих равных?
Все сотрудники прокуратуры Московской области, обвиняемые в покровительстве подпольному игорному бизнесу, были отпущены из-под стражи и провели новогодние праздники на свободе. Ни одно уголовное дело так и не было отправлено в суд. Следствие долго не желало менять меру пресечения, гремели баталии с возбуждениями и отменой возбуждений уголовных дел, фигуранты устраивали громкие побеги за границу, один из обвиняемых даже намеревался пойти на сделку со следствием (что по нынешним временам хороший залог успеха в судебном разбирательстве). Предельные сроки содержания под стражей истекли, прокуратура проявила редкую «принципиальность» и отказалась направлять в суд дело подмосковных прокуроров, прекрасно понимая, что по закону это значит, что обвиняемые автоматически выходят на свободу.
