Автор: Дмитрий Карцев
Юридические тонкости дела Pussy Riot
Хамовнический суд Москвы приговорил участниц группы Pussy Riot к двум годам лишения свободы. Девушкам инкриминировано хулиганство по мотивам религиозной ненависти. Отходя от медийно-политической стороны дела, «РР» попытался объективно разобраться, на чем строилась аргументация обвинения, защиты и, главное, насколько юридически обоснованное решение принял суд.
Стратегия обвинения
По российским законам хулиганство хулиганству рознь. Есть «мелкое хулиганство», являющееся административным правонарушением с максимальным наказанием до пятнадцати суток ареста. А есть просто «хулиганство», уголовное преступление — до семи лет лишения свободы.
Проблема в том, что правовая граница между мелким хулиганством и его старшим уголовным братом, мягко говоря, зыбка, чтобы не сказать неуловима: в одном случае речь идет просто о нарушении общественного порядка, в другом — о нарушении «грубом». А вот определять степень грубости надлежит суду.
Правда, в соответствующей, 213-й статье УК для судей есть подсказки: применение оружия, а также мотивы «политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависть или вражда в отношении какой-либо социальной группы».
Получается, что один и тот же поступок в зависимости от мотива может караться и пятнадцатью сутками, и семью годами лишения свободы. А поскольку на амвоне храма Христа Спасителя обошлось, к счастью, без выстрелов и поножовщины, доказать предстояло, что девушки испытывали хоть какую-нибудь из вышеперечисленных ненавистей.
— Их действия точно подпадали под административную ответственность, — юрист и представитель правительства в высших судебных инстанциях Михаил Барщевский. — Почему их поступок не был в начале процесса переквалифицирован с уголовной статьи на административную — вопрос не юридический, а политический.
Решающей стала психолого-лингвистическая экспертиза, проведенная филологом Всеволодом Троицким, психологом Верой Абраменковой и юристом Игорем Понкиным. Эта экспертиза третья по счету — первые две фактически признали отсутствие в действиях девушек состава инкриминируемого преступления, а эта его обнаружила, — была разобрана на цитаты возмущенной общественностью и стала в итоге единственной, принятой во внимание судьей Сыровой.
Эксперты с максимальной, возможно даже, почти комичной дотошностью доказывали тот очевидный факт, что в церквях не принято залезать на солею в масках и распевать «сатирические куплеты». Грубо говоря, если в магазине вы войдете в дверь с надписью «Служебное помещение», вас тоже по голове не погладят, а возможно, и выведут под белые ручки.
Но главное — эксперты пришли к выводу, что религиозная ненависть в действиях девушек присутствовала, а значит, уголовное преступление налицо. Действительно, некоторые фразы из «панк-молебна» теплотой чувств к Русской православной церкви явно не отличаются: «Все прихожане ползут на поклоны», «Глава КГБ, их главный святой», «Патриарх Гундяй верит в Путина — // Лучше бы в бога, сука, верил». Но ненависть ли это?
Известный филолог Ирина Левонтина, назвавшая скандальную экспертизу по делу Pussy Riot «полнейшим перлом», вспоминает, как несколько лет назад эксперты «не смогли» установить ксенофобский характер выкриков «Бей хача!» и «Убивай черных!», с которыми подростки до полусмерти избили девятиклассника Тагира Керимова, — может, это шутка была такая неудачная. А об акции Pussy Riot в таком случае и говорить не приходится.
— Следствию нужно было доказать, что они действовали с целью разжигания религиозной ненависти. Следствие же доказало, что именно они сделали, но не доказало зачем, — полагает Михаил Барщевский.
В общем, субъективный элемент такого рода научных заключений очевиден, но это уже вопрос к судье: почему из трех проведенных экспертиз она учла только одну? Своих целей прокуратура добилась.
Стратегия защиты
— На мой взгляд, адвокаты делали все, чтобы придать этому делу политический характер, и в этом плане власть им очень помогала, — резюмировал глава президентского совета по правам человека Михаил Федотов. И это, пожалуй, наиболее распространенное мнение относительно стратегии, выбранной на процессе защитниками Pussy Riot.
Юрист Николай Полозов, бывший прокурор Виолетта Волкова и активист движения «Солидарность» Марк Фейгин за последние пару месяцев стали едва ли не столь же известны, как и их бунтующие подзащитные. Они и сами не скрывают, что вместе с девушками боролись не столько за их свободу, сколько за общественный резонанс.
— У нас просто не было других вариантов, — рассказывает «РР» адвокат Волкова. — Следователи сразу недвусмысленно объяснили, что девушки будут освобождены в одном-единственном случае — если признают собственную вину. Они делать это категорически отказались, так как никакой религиозной ненависти не испытывают, а потому нашей задачей было показать всему российскому обществу, как именно работает наша так называемая судебная система.
В целом это объясняет большинство действий защиты, которые сводились к тому, чтобы показать, что судят Pussy Riot за вражду не к православной церкви, а лично к патриарху Кириллу или, как вариант, к Владимиру Путину. Именно поэтому, отказавшись раскаиваться, как того требовало следствие, девушки признали свою «этическую ошибку» — общество должно было увидеть, что имеет дело не с воинствующими безбожницами. Отчасти по тем же причинам был многократно заявлен отвод самой судье Сыровой: с одной стороны, очевидно, что это никак не способствовало потеплению отношения к подсудимым, но с другой, по замыслу Волковой, должно было продемонстрировать темную сторону российской Фемиды, ведь, как уверяет адвокат, отводы были связаны с тем, что Сырову застали конфиденциально совещающейся с представителями противоположной стороны.
Действия судьи
— Среднестатистический российский судья, как правило, подыгрывает стороне обвинения, в этом нет ничего уникального, — объясняет ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Элла Панеях. — Однако на этот раз масштабы были особенно впечатляющими: выслушать из семнадцати заявленных защитой свидетелей троих — это все-таки из ряда вон. Учитывая, что на этапе предварительного следствия у защиты фактически нет возможности повлиять на ход дела, получается, что она просто не выслушана.
Судья Сырова вынесла всем участницам одинаковый приговор: по два года колонии общего режима.
— Приговор, который прозвучал, элементарно несправедлив, — считает Михаил Федотов. — Это доказывается, как дважды два четыре. В приговоре, например, сказано, что у двоих из трех подсудимых есть дополнительное смягчающее обстоятельство, а именно наличие малолетних детей. Почему же всем трем дали одинаково? Суд посчитал это обстоятельство несущественным? Но на этот счет есть вполне определенная позиция Верховного суда, который считает это обстоятельство существенным.
Между тем едва ли не самая драматичная черта этого процесса в том, что в строгом соответствии с действующим российским законодательством судья имела веские основания вынести именно тот приговор, который она в итоге и вынесла: на руках у нее заключение экспертов, в котором черным по белому сказано, что религиозная ненависть в словах и действиях девушек присутствовала.
Было, правда, и два других, с противоположным выводом. Могла ли она их учесть? Безусловно, и даже, вероятно, должна была. Но это был бы довольно серьезный прецедент, который трудно было бы игнорировать в дальнейшем. Например, при рассмотрении дел о каких-нибудь фашиствующих молодчиках, которые, допустим, ворвались бы в синагогу и, подняв правую руку в нацистском приветствии, стали бы распевать что-то вроде «Раввины распродали Россию». А нечто подобное случается гораздо чаще, чем пляски на солее храма Христа Спасителя. Более того, если бы судья назначила какое-то менее серьезное наказание в виде, например, штрафа или нескольких месяцев лишения свободы, за которые было бы зачтено пребывание девушек в СИЗО, это могло еще больше подогреть горячие головы.
Но должен ли судья руководствоваться принципами политической целесообразности или это откровенный произвол? Очевидно, что такие споры будут идти до тех пор, пока закон сохранится в нынешнем, допускающем самые вольные трактовки виде.
— В уголовном праве Австрии или Германии есть статьи, по которым Pussy Riot могли бы посадить, — напоминает Михаил Барщевский. — Это неуважительное отношение к религии и хулиганские действия в церкви. У нас в стране таких статей нет.
Возможно, если бы они были приняты, то всей этой истории не было бы в принципе. Пока же значительная часть юридического сообщества вслед за известным адвокатом Генри Резником повторяет, что «этот приговор сам по себе преступление».
При участии Андрея Веселова.
